Келлиотская жизнь на Афоне
К нам недавно пришел старец-келлиот по откровению свыше...
Келлиотская жизнь на Афоне, как я говаривал уже, независима, свободна и вольна. Старец, о котором упомянул я, вел себя строго, но оставил келлию свою и заменил киновиею вот почему. Раз он видел знакомого, не так давно почившего в Русике даскала, который, окружаясь братством, отшедшим уже ко Господу (из Русика), торжественно и в славе шел к райским блаженствам.
Это так умилило келлиота, что он оставил свою хотя и строгую, но вольную жизнь, перешел в киновию Русика, где свою собственную волю подчинил строгим правилам настоятеля и остаток дней своих тихо проводит здесь в чаянии райской славы, явленной ему в откровении.
Надобно при этом заметить, что отеческие законоположения киновий чрезвычайно строги в отношении плоти. Представьте себе, до какой степени воспрещается всякое услаждение и прихоть! В бытность мою в Лавре святого Афанасия Афонского, пока отпирали для нас библиотеку, я смотрел на монастырь, закинувши руки назад; только вдруг чувствую, что кто-то легонько тронул меня сзади; оглядываюсь...
Святогорцу так неприлично держать руки, — вполголоса заметил мне лаврский проестос, самого благолепного вида, с длинною бородою…
Я молча опустил руки, благоговея пред строгим старцем и удивляясь тесноте иноческих законоположений Афона, которые, пожалуй, со своей стороны вы отнесете к суеверию. Но как бы то ни было, плоти во всяком случае нельзя давать потачки. Впрочем, подобные строгости иноческого внешнего поведения хотя касаются и до всех нас вообще, но до киновиатов в особенности.
Если вы читаете жития святых, то помните, что святой Арсений Великий отдых навзничь приписывал мирскому только обыкновению, а инок должен составлять исключение из этого; так же перекладывать ногу на ногу не должен инок, как мертвец. Но я слишком увлекся.
Подобными замечаниями мне хотелось только сказать о строгости киновиатской жизни. Не подумайте при этом, что и я, как киновиат, как святогорец, иду во след других; нет: я только вижу подвижников, беседую с ними, дивлюсь и благоговею пред их ангельской жизнью, а сам живу как странник и пришлец сюда с православного Севера.
Дерев северной природы нашей здесь довольно, только на самых возвышенных местах. Из этого видно, что афонские высоты стоят в одной температуре с материком России, что может подтвердиться и холодом на них. Много также здесь и фруктовых дерев, особенно каштановых.
Платаны, арии, кипарисы, певги и кедры, лавры, дуб, тис, смоковничные, шелковичные, апельсинные, лимонные, померанцевые, китровые, миндальные, яблочные, особенно гранатовые яблоки, камарня и прочие деревья в сложности с орешником разного рода и виноградниками составляют едемскую красоту и роскошь здешней природы; а если к этому прибавить еще множество ароматных рощ, цветов и трав, особенно весною, выдыхающих из себя свои бальзамические испарения, — это будет настоящий едем, жилище блаженных!
Письма святогорца Часть III
Иеросхим. Сергий Веснин. Письма святогорца.
1844 г., Афон . Русский монастырь |
