ПОСТУПЛЕНИЕ В ДИОНИСИАТСКИЙ МОНАСТЫРЬ
Прибыв на Афон, о. Иессей поселился в Иверском монастыре. В нем он не нашел ни одного грузина, и, не зная греческого языка, объяснялся с некоторыми братиями по-турецки; но так как знавших турецкий язык было немного, то о. Иессей большую часть времени проводил в молчании.
Монастырской братии он сказал, что родом он из Грузии, человек бедный, что доказывал и внешний его вид - ветхая и грязная одежда, что приехал он на Афон поклониться святыням и посмотреть Св. Гору. Его, по обычаю, отвели на архондарик (приемная для гостей), где он провел одну неделю, посещая церковные службы и присматриваясь к монастырской жизни.
Никто на него не обращал особого внимания. Молча ходил о. Иессей по обители, внимательно наблюдая за внутренним бытом необщежительного монастыря. Но идиоритм (необщежительный устав) ему не понравился, и он сказал себе: "Хоть и наш это монастырь, но не тут мое место".
В одно утро, он вышел за монастырские ворота и, остановившись в раздумье, заметил, что некоторые из братии, повесив за плечи торбы, куда-то направляются. Он спросил: куда они собираются идти? Ему отвечали, что идут на храмовой праздник в монастырь Дионисиатский, т.к. завтра праздник Рождества св. Иоанна Крестителя. Отец Иессей спросил: не возьмут ли они и его с собой? Те отвечали: "Если хочешь - пойдем". И он пошел с ними.
По местному обычаю, все приходящие на праздник прежде всего отправляются на архондарик и занимают предложенное им место. Здесь их угощают рюмкой раки, чашечкой турецкого кофе и холодной водой, потом они отправляются в трапезу подкрепиться и затем уже идут на бдение. Но с о. Иессеем случилось иное: при входе в монастырь он потерял своих спутников в толпе народа, и остановился в воротах; а те, забыв, что он не знаком с местными порядками, не стали искать его.
Отец Иессей с самого утра ничего не ел и сильно проголодался. Не дождавшись, чтобы кто-нибудь пригласил его в трапезную, и услышав, что уже начали благовестить к всенощному бдению, он в числе прочих пошел в церковь, решив, что, ради памяти великого пророка Иоанна Крестителя, тот день в монастыре считается строго постным и братия ничего не вкушает.
Удивила его длительность службы, ибо прошла вся ночь, а бдение еще продолжалось; кончилось оно только спустя два часа по восходе солнца. Отец Иессей подумал - дадут ли теперь поесть? Не будут ли и сейчас продолжать поститься? Но началась литургия; а после нее все пошли в трапезу, следом за всеми и о. Иессей. Праздник тот послужил для него большим духовным утешением. Порядок службы, образ жизни монахов, строгость и благочиние во всем так понравились ему, что не хотелось покидать обители.
На третий день праздника архондаричий спросил гостя: что же он не уходит вместе с другими? Отец Иессей отвечал, что ему хочется еще пожить и посмотреть чиноположение монастыря, в чем он находит для себя большое утешение. Архондаричий заметил, что, если он этого хочет, то нужно взять благословение у игумена, как того требует порядок и монастырский устав.
Отец Иессей пошел к игумену, хорошо говорившему по-турецки, и объяснил ему, что строгий порядок Дионисиата очень понравился ему, и он желал бы еще пожить здесь и посмотреть, на что просит благословения, а если угодно игумену принять его, то он готов остаться навсегда. Игумен Стефан, видя его телесную крепость, согласился принять его, сказав, что ему нужны рабочие руки, и назначил на послушание в магерную.
В Дионисиате о. Иессей нашел своего старого друга, о. Венедикта, грузина, жившего в то время близ монастыря в пустыне. Великим постом в 1821 году они вместе приняли постриг в великую схиму. При постриге о. Иессей получил имя Илариона, и т.к. его подводили первым, то по монашеству он стал как бы старшим братом о. Венедикта; но о. Иларион всегда сам считал о. Венедикта старшим себя, особенно в отношении к подвигам, что видно будет из дальнейшего жизнеописания. К постригу им приготовили новую одежду, но о. Иларион отказался от нее и просил одеть его в то же ветхое рубище.
Послушания он проходил различные: кроме кухни и трапезной, он работал на всех тяжелых работах, бывал и на монастырских виноградниках - на Моноксилите, недалеко от границы Афона, и во время трудов выбирал преимущественно те работы, которые были самые тяжелые и трудные. На виноградниках он брал самый тяжелый и большой декиль, глубоко загонял его в землю, и так ее вскапывал, что никто другой не мог подражать ему в этом. Также и в монастыре он неустанно нес все послушания, будучи наделен от Господа как крепостью сил телесных, так и ревностью к подвигам.
Несмотря на то, что он не знал греческого языка, братия полюбила его, за примерное трудолюбие, кроткую и подвижническую жизнь. Живя в Дионисиате под именем простого бедного грузина, и ничего абсолютно не имея, о. Иларион никогда не запирал своей келлии. Однажды, один из братии зашел в его келлию в его отсутствии, и, увидев жестяную банку, полюбопытствовал, что в ней находится.
К своему великому удивлению, он нашел в ней русский паспорт и турецкий фирман, в котором было написано, что владелец его иерей. Немедленно рассказал он игумену о своей находке. Игумен вызвал к себе о. Илариона и спросил, что хранится в его жестянке? Отец Иларион ответил, что это его паспорта. Тогда игумен повелел принести их и показать ему. Отец Иларион, надеясь, что никто не умеет читать по-русски и по-турецки, принес их игумену; но, к великой его скорби, оказалось, что один монах читал по-турецки, и смог прочесть фирман.
Тогда все узнали, что он иерей. Отец Иларион убедительно просил братию не говорить об этом больше никому. Да и вообще у греков часто случается, что иерей из мира, вступая в монашество, не допускается до служения, а причащается вместе со всеми простыми монахами.
Около двух лет провел о. Иларион в тяжелых послушаниях, исполняя все с любовью и самоотвержением. Смущала его только то, что, не зная греческого языка, он лишался слышания слова Божия. Поэтому, однажды он решился высказать свои мысли игумену и взять у него благословения сходить в Ивер и выпросить книг на грузинском языке, которых, он заметил, там было очень много; ибо душа его стосковалась без чтения Священного Писания. Игумен благословил и о. Иларион отправился в Ивер в своей обычной ветхой и грязной одежде.
Подойдя к Иверскому монастырю, он остановился помолиться пред чудотворным образом Божией Матери, находящимся над монастырскими воротами. В это время, дело было вечером, в портике (подворотня при входе в монастырь) сидели старшие братия и, среди них, оказался тот самый архимандрит, с которым о. Иларион познакомился еще в Москве.
Лишь только он увидел о. Илариона, тотчас же узнал его, и к удивлению всех, бросился к нему и начал лобызать его плечи и руки, восклицая при этом: "Бре! бре! - папа Иессее, папа Иессее! Агие пневматике! Пневматике василикос!" ("Эй! эй!- отец Иессей, отец Иессей! Духовник святый! Царский духовник! (греч.)). Удивляясь такому необычному приветствию, все встали и подошли к ним. Архимандрит же, держа за руку о. Илариона и представляя его своим отцам, сказал: "Это о. Иессей - царский духовник, с которым я имел счастье познакомиться в Москве, во дворце Имеретинской царицы".
Удивленные монахи повели его в монастырь, где все изумлялись такому неожиданному открытию, а особенно те, которые видели его два года назад в обители, как нищего пришельца. Архимандрит упрекал их, что упустили из монастыря такого важного человека. Братия оправдывались, как могли. Архимандрит ввел его в свои покои и три дня не отпускал от себя, умоляя остаться в их монастыре. Он предлагал ему поселиться в лучших келлиях, на полном монастырском содержании с прислугой, но убедившись, что о. Иларион остается непреклонен, дал ему грузинские книги и отпустил с великим сожалением.
С торбой за плечами, вернулся о. Иларион в Дионисиат, не подозревая, что о нем уже и там все стало известно; ибо слух, что в Дионисиате, под видом простого монаха, скрывается царский духовник, быстро разнесся по всему Афону.
При входе в монастырь, вратарник вежливо поклонился ему и приветствовал, как старца, и дал знать игумену. Тот встретил его с распростертыми объятиями, братски упрекнув за то, что он не объявил о себе - кто он. Отец Иларион, расстроенный такой встречей, сказал: "Не на пользу мне было посещение Ивирона, лучше бы было не ходить туда, ибо я пришел на Св. Гору оплакивать свои грехи, и в неизвестности мне было бы покойнее, нежели теперь".
Игумен уже не хотел допустить его к исполнению прежнего послушания, а просил принять на себя духовничество. Но о. Иларион от этого решительно отказался и усиленно просил, чтобы его не лишали возможности послужить братии, и тут же отправился в магерную. Но не долго он пробыл там, ибо общее уважение теперь повсюду преследовало его. Братия не давали ему исполнять прежних, столь любимых им, тяжелых работ, но пытались во всем - в поднятии тяжестей, ношении воды и дров - предварить старца. Кончилось это тем, что он оставил магерную и поселился в пустынной келлии близ монастыря.

Экспедиции в пещеру Илариона – Грузина: отчет и часть фотографий.
Фотогалерея экспедиции в пещеру Илариона – Грузина.
Подробнее читать Житие Илариона – Грузина
Моление за Царя Илариона – Грузина |