Смерть прельщенного пустынника
- Когда так, - отвечал наконец пустынник по некотором размышлении, - согласен!
- Итак, отец, поторопись, - заметили незнакомцы, - потому что чем скорее, тем лучше.
Невдалеке отсюда на дороге нас ждут мулы и наши провожатые…
Пока пустынник собирался и кое-что набирал в путь из овощей, незнакомцы не переставали торопить его. Наконец они начали подниматься этою тропинкою на самую высоту скалы; тяжелая грусть и смутное предчувствие теснили грудь пустынника; он тосковал о разлуке со своею пустынею.
Когда они поднялись туда, на самый высший пункт скалы, несчастный не хотел уйти, не посмотревши еще раз на низменные красоты своей строгой пустыни; все трое они стали на скале, под ногами их лежала эта пропасть...
Пустынник так был неосторожен, что, при взаимности бесед с незнакомцами, подошел с ними на самый отвесный край скалы, с которой, как вихрем потрясенный листок осеннего дерева, они столкнули его, свистнули, и отдаленный хохот отозвался в пустыни. Пустынник, впрочем, не убился до смерти: Бог дал ему время покаяния и, как нарочно, послал к нему инока из соседней келлии.
Несчастный был весь изломан, самый череп разбит, кровь ручьем текла из ран его изувеченного тела, однако ж он имел довольно силы рассказать подробности своей жизни и искушения, просил у знавших его отшельников поминовения и молитв и на руках плачущего о нем инока мирно испустил последний вздох жизни. После ужасного своего искушения он не более трех часов был жив.
Здесь рассказчик, отец Павел, замолчали и мы - ни слова. Долго глядел я и на роковую скалу и задумчивыми очами измерял пространство пропасти, куда был сброшен несчастный пустынник.
Не столь дивно искушение самое для меня, как обыкновенное следствие и плод доверчивости своим собственным мудрованиям и воли, как то, что пустынник, сброшенный с такой высоты, остался жив. Верно, он имел своего рода добродетели, ради которых не оставил его Господь умереть без покаяния.
- Вот что значит, братия, - заметил я, - жизнь в пустыне без руководителя! Главное то, что без предварительного искуса сил своих в послушании киновий не должно пускаться в путь строгого уединения, потому что демон не то что силен, а чрезвычайно лукав и тонок в своих
подлогах, так что и величайшие из подвижников часто увлекались в сети его адского ловительс-тва... Вот что значит безусловно веровать убеждениям своего сердца, без раскрытия чувств своих пред искусившимися в опытах аскетической жизни, пред великими старцами!..
