Старец
Ипполит (Халин)
Ходил я к морю, на камушке сяду, пою, молюся и плачу
Публикуется впервые - Афон
В первой четверке
Вот сгущается многолетняя тьма Хрущевская пятидесятых-шесгидесятых годов. Держатся лишь Троице-Сергиева лавра, Псково-Печерский монастырь и несколько обителей. Даже когда «девятый вал» гонений пройдет, едва ли многое переменится к лучшему в семидесятые или восьмидесятые.
Незакрытые обители пытаются превратить в «культурно-исторические заповедники», из них всевозможными (и порой весьма изощренными) способами «выдавливают» монахов. Перед отцом Ипполитом и несколькими его собратьями встает выбор: быть, очень вероятно, изгнанными из своих обителей в мир или...
Именно в это время знаменитый церковно-общественный деятель (личность, безусловно, историческая), добившийся, в конце концов, вопреки всему улучшения положе ния Церкви, влиятельный не только в СССР, но и определенных международных кругах, Ленинградский митрополит Никодим (Ротов) сумел получить от светских властей почти сверхъестественное «добро» двух далеко не дружественных в то время между собой государств.
Ему разрешили пополнить новыми насельниками из Советской России вымиравший Русски Свято-Пантелеимоновский монастырь на Святой Горе, в далекой Греции.
Известия оттуда не поступали десятилетиями, с самой революции семнадцатого года до конца Великой Отечественной войны вообще не было ни единой весточки. Да и потом почти ничего.
Никто точно не знал, что там происходит. Побывав на Святой Горе, Владыка Никодим воочию убедился, насколько своевременно пытаться сохранить православное русское присутствие на Афоне.
Выбор в России пал на нескольких крепких телом (трудиться им предстояло и день и ночь) черноризцев из «простых», не способных, с точки зрения государственной власти, на «политические провокации». В первой же «четверке» избранных и оказался, по послушанию священноначалию, иеромонах Ипполит. |