Об Авеле (Македонове)
Старец Ипполит, самый малоизвестный из Афонских старцев, очень редко говорил об Афоне. Может быть, потому, что никто его и не расспрашивал всерьез. Теперь уже никак не поможешь делу. Но, возможно, в этом было нечто промыслителъное, имелась некая веская причина, по которой архимандрит Ипполит не оставил потомкам «писем о Восточных делах»?
Свидетельствовать о переломном моменте в истории православия должен был кто-то иной. Вероятно, тот, кому Господь доверил судьбы русского монашеского братства на Афоне, на ком лежал тяжелый крест ответственности за успех славянской миссии на Святой Горе.
Речь идет о друге и сомолитвен-нике отца Ипполита архимандрите Авеле (Македонове).
«Когда я жил на Горе Афон, мог всем поделиться с отцом архимандритом Авелем, мы хорошо понимали друг друга», — сказал однажды архимандрит Ипполит.
Важно и то, что обстоятельства времени бывают подчас не менее красноречивы и точны, чем иные воспоминания. Дух дышит там, где хочет.
Когда я побывал на Святой Горе Афон, мне вспомнился один удивительный монастырь в рязанских раздольях. Его небесный покровитель, апостол любви Иоанн Богослов, явился беспощадному монгольскому завоевателю Батыю: «Если хоть один твой воин причинит зло моей обители, знай, что погибнешь и ты, и все твое войско».
В знак неприкосновенности монастыря Батый оставил в нем свою ханскую золотую печать. И долго еще племена кочевников не смели приближаться к обители, хранившей на иконе Иоанна Богослова защиту великого воина.
Но это, как говорится, далекое прошлое. В конце XX века монастырь лежал в руинах после нашествия не способных уразуметь уже никакие предупреждения свыше варваров нового времени. Но возродился он в прежнем и даже большем великолепии |