Старец Ипполит (Халин)
Архимандрит Авель и Ипполит
Архимандрит Авель прибыл на Афон в феврале 1970-го, на три с половиной года позже отца Ипполита. В его сердце день этот не потускнел за давностью лет. Батюшка Авель говорил о нем с особенной мягкостью в голосе:
— Мы сразу же приложились к главе великомученика Пантелеймона. Нас встретил игумен монастыря схиархимандрит Илиан, из глинских монахов, прозорливый старец. Он подвизался на Святой Горе с 1904 года. Игумен дал мне послушание: служить в Покровском храме на церковнославянском языке.
А отец Ипполит тогда служил в нижнем, Пантелеимоновском, соборе для греков, на греческом. Келья у него была как раз в игуменском корпусе. В тот корпус я так и не перешел жить потом, до конца оставался в келье, которую мне предложил батюшка Илиан, старец этот святой...
После первой исповеди, в день приезда, он мне сказал: «Я, батюшка, Вас не благословляю как игумен, а прошу: совершите, пожалуйста, сегодня литургию».
Я-то с дороги, в пути, конечно же, ели-пили, хоть и постное, но, честно, не готов служить. Но отвечаю: благословите, отец Илиан. Ради послушания. Я уже был в сане архимандрита, может, он это учел, а, может быть, просто хотел посмотреть — «советские» служить умеют или нет? Но... нет-нет, это вряд ли, он-то все насквозь видел. И так сказал: «Мы все сегодня будем причащаться».
Мало уж их оставалось, старичков, какие двигались. И молодые, конечно, пришли, как и мы, из Союза — отец Ипполит, отец Досифей. В день моего приезда вокруг Святой Чаши собрался весь монастырь. После причастия — не было ни дьякона, ни пономарей — я потреблял Святые Дары, а он, игумен, читал в алтаре благодарственные молитвы. Вдруг говорит мне: «Пойдемте, я Вам Ваше место сейчас покажу».
Вывел меня на солею, а там рядом — трон игумена, резной, под балдахином, со ступеньками. «Это мое место, — кивнул отец Илиан. — А вот рядом стасидия — Ваше место...»
Старые монахи объяснили мне, что до революции это был трон наместника игумена.
Игумен избирается пожизненно, а наместник — все время с ним и помогает во всем.
Тогда в Греции прорвалась к власти хунта «черных полковников». Они свергли законного, Богом данного короля. Афонцы ничего хорошего от них не ждали. Это еще до моего приезда произошло.
На Афоне по-прежнему поминали «благочестивого короля Константина и королеву Анну-Марию и весь королевский дом». Надеялись, что король вернется, что он уехал на время. А как было не надеяться? Ведь афонские монастыри и строились, и возрождались после пожаров на пожертвования византийских (позже русских) Императоров и греческих королей.
...Интересно, что в числе благодетелей русской обители на Святой Горе оказался даже председатель правительственного совета по делам религий в СССР Владимир Куроедов. В годы коммунистического правления думающие представители Советской России сознавали, что Свято-Пантелеимоновский монастырь — «единственный центр русской культуры на Балканах». Об этом и было заявлено в секретном донесении В. Куроедова в ЦК КПСС на заре эпохи брежневского «застоя».
В 1969 году советский чиновник выражал озабоченность в связи с тем, что военная хунта в Греции всеми возможными средствами препятствовала контактам между Московским Патриархатом и Пантелеимоновской обителью, стараясь экспроприировать «бесценные объекты» в русском монастыре.
Даже намерение Русской Православной Церкви передать свято-пантелеимоновцам трактор «Беларусь» для устранения последствий пожара было воспринято греческим правительством как акт советской внешне-политической экспансии.
Русское присутствие на Афоне было поддержано демаршами посла СССР в Афинах.
Во время официального визита президента Владимира Путина на Святую Гору в 2005 году проправительственная греческая газета «Катимерини» не преминула напомнить своим читателям о том, что руководство СССР отводило монастырю очень важную роль в сохранении российского политического и культурного влияния в Средиземноморье.
Архимандрит Авель вспоминает:
— Наступил 1971 год, сочельник праздника Богоявления.
«Но находиться в стаейдии Вам будет некогда, — добавил отец игумен. — То в алтаре, то на клиросе...»
Между молитвой и послушанием потекло, склоняясь к закату, византийское время. Но пока существует мир, за каждым закатом приходит рассвет, и за заходом солнца — восход.
На холме, над морем, один богатый в мирской, прошлой, жизни монах построил дом, со временем обветшавший. Отец Авель и отец Ипполит вместе ходили к этому дому и рассуждали вслух: послал бы Господь благодетеля, отстроили бы дом, стали бы чаще приезжать в обитель гости и останавливались бы здесь, над морем. |