Сириус
Ярчайший Сириус взошел
наискосок
окна.
И вместе с ним он пересек
мою судьбу.
До дна
Ее он высветил, и был
я, как в бреду,
И изнемог
без сна,
Когда ярчайший Сириус
взошел,
мне на беду,
Наискосок окна.
Но с каждым часом
ночи той
Я прозревал
и ввысь,
и вдаль.
Судьба отмечена
звездой,
Ее мне дал
февраль.
И ею сердце
зажжено
И жжет уста.
Об этом знает
лишь оно
И та звезда.
Февраль 1994 г.
Прилеплюсь над обрывом
Ласточкиным гнездом.
Не печалюсь, что было
И что будет потом.
Кто мирское оставил
Погибать в суете,
Словно крылья расправил
И летит в высоте.
От скалы моей к морю
Сорок верст прямиком.
Время счастью и горю
И сейчас, и потом.
Февраль 1994 г.
Гул водопада громогласней,
В разрывах леса даль синей.
Душа становится согласней
С тем, что свершается над ней.
Чем тело чувственней и бренней,
Душа тоскливей и тускней.
Она становится смиренней,
Чем больше трудишься над ней.
Февраль 1994 г.
Первая теплая дымка,
Значит, зима отступает.
Как с черно-белого снимка,
Облик горы проступает.
Кроны топорщатся кленов,
В дымке увязнув корнями.
Контур невидимых склонов
Насквозь просвечен лучами
В сонме простых превращений
Суть опознать очень сложно.
Как и побед, поражений
Предугадать невозможно.
Февраль 1994 г.
Душанбе
Самолет начинает вираж,
Оставляя огни за бортом.
Этот город ушел, как мираж,
В то, что с нами случилось потом.
Но весной оживает печаль,
Словно в теле застуженный нерв,
Словно горный цветущий миндаль,
Словно флейты звенящий напев.
И лишь голову я преклоню
На ладонь онемевшей руки —
То ли плачу я, то ли пою,
И летят, и летят лепестки...
Февраль 1994 г.
Глаза поднимая несмело
В бездонную синюю высь,
Твердил я себе то и дело:
«Какая огромная жизнь!»
И вот, словно книгу листая,
Со вздохом оставив дела,
Я вижу, глаза закрывая:
О жизнь, как ты все же мала!
февраль 1994 г.
Скорбями измучен,
Раздроблен и смелен.
В попытке к побегу
На месте расстрелян.
Но в списке меня
Не ищите пропавших,
А в списке убитых
И снова восставших!
Февраль 1994 г.
Отчаяние
Приношу я запоздалое раскаянье,
Но совсем не так, как я мечтал.
Ничего страшнее нет отчаяния,
Убивающего наповал.
И гляжу я в бездну испытания,
Удержать пытаясь жизни ком.
Нет ни слез, ни сил, ни покаяния...
Ничего, мы все переживем.
февраль 1994 г.
Полюбуюсь пока еще
На цветы полевые,
На дороги далекие,
Облака кучевые,
На протоки прозрачные,
На поляны лесные,
На вершины высокие
И на лица родные,
На свое увядание,
На летящие даты,
Принимая как должное
За утратой утраты.
Февраль 1994 г.
То, что я еще жив, — удивительно.
То, что солнце встает, — поразительно.
То, что все повторится, — сомнительно.
То, что жизнь непонятна, — мучительно.
Февраль 1994 г.
От зноя дня шалфей пахуч.
В пиале чай горяч и крут.
И запах тот, и чая вкус
В любом краю меня найдут.
Но только скорбь разбередит
Того костра бивачный дым.
Ему — не вспыхнуть никогда,
А мне — вернуться молодым.
Февраль 1994 г.
О. Панкратию
Немного алого на западе
И нежно-голубого с юга
Нам дарит вечер, словно заповедь,
Чтоб мы молились друг за друга.
Немного радости — не лишнее,
Поговорим о самом важном!
Немного легче будет ближнему,
Немного лучше будет каждый!
Февраль 1994 г.
Ни слов, ни оклика не надо,
Когда в себя приходим мы.
Уходит бури канонада
За отдаленные холмы.
И как-то тихо необычно,
И чистотой леса полны.
И наши лица непривычно
Той бурей преображены.
Март 1994 г.
Как тепло на проталинах в начале марта!
Первая бабочка знакомится с рукой моей
Прохладным хоботком.
Я брел сквозь дождь, через столетья,
Роскошной радугой ласкаем,
И лес, и травы, и соцветья,
И вся одежда пахли маем!
И падал с шумом на дубравы
Не дождь, но как бы сноп сиянья...
Ведь он сходил не ради славы,
А из любви и состраданья!
Май 1994 г.
В дальних далях дали,
За пределом земли,
Где цветы неземные росли,
Как-то раз я попал
В край, где я не бывал,
О котором нигде не слыхал.
И, куда падал взор,
Видел цепи озер
И зубцы фиолетовых гор.
И над всею землей
Только свет золотой,
Только сон, тишину и покой.
И еще я на ней
Встретил много людей —
Все из юности давней моей.
Март 1994 г.
Завязались ягоды на рябине.
Стало нестерпимо душно.
Конец весне.
О. Панкратию
Догорела, погасла свеча.
Я обидел тебя сгоряча.
Я слезой обливаю рукав
Нет, не ты — это я был неправ.
В запоздалом горячем стыде
Страшно мне - это я был в беде!
Потерял я спасения нить —
Все мне заново нужно учить!
Май 1994 г.
Один за другим
Птенцы покидают гнездо.
Не удержать их тебе, старая сосна!
Гремят лавины — голос гор —
С раскатным эхом за отрогом.
Как сладко жить с единым Богом
Раскатам их наперекор!
Чем круче времени разбег
В его пророческом итоге,
Тем вожделенней в вечном Боге
Под гром лавин почить навек!
Февраль 1994 г.
|