К.С. Льюис, Избранный круг
Наверное, я плохо описал, но все вы это узнаете
Наверное, я плохо описал, но все вы это узнаете. Конечно, вы не были в русской армии, а многие ― ни в какой не были, но узкий круг видели.
Вы видели его в школе, еще до первых каникул, а на следующий год открыли, что внутри него есть еще один круг, поуже, который тоже оказался лишь оболочкой самого главного, самого избранного круга, быть может ― соприкасающегося с кругом учителей. Словом, луковицу вы чистили. Ошибусь ли я, если предположу, что здесь, в университете, в этой аудитории ― несколько независимых систем или концентрических кругов? Поверьте, они есть везде; куда бы вы ни попали ― в епархию, в судейскую коллегию, в больницу, в школу, в институт ― вы рано или поздно обнаружите то, что Толстой назвал неписаной системой.
Все это очевидно, а вот дальше ― не знаю. Может быть, вас удивит то, что я сейчас скажу. Так вот: в каждой жизни, в определенные годы, у многих ― очень долго, от детства до глубокой старости, одно из самых сильных желаний ― попасть в такой круг, один из самых сильных страхов ― не попасть или из него выпасть. В одной из своих форм страсть эта и страх подробно описаны. Викторианские романы просто кишат людьми, которые спят и видят, как бы им попасть в круг, именуемый (или именовавшийся) светом. Но поймите и запомните, свет ― лишь один из кругов, их сотни.
Многие думают, что эта страсть их миновала, и снисходительно читают обличения прошлого века, а их гложет другая форма болезни и, может быть, сама ее сила удерживает от ^гяги к высшему свету. Приглашение от герцогини ничего не стоит для тех, кого влечет к богеме или к коммунистам. Что им сверкающие залы, шампанское, сплетни о лордах, когда так хочется проникнуть в святилище под крышей, где темно от табачного дыма, а мы, сгрудившись у печки, толкуем о том, о чем надо толковать!
Иногда страсть очень тщательно скрыта, и человек не замечает, как он рад, что его приняли. Он говорит не только жене, но и себе, что ему надоело торчать допоздна на службе, а что поделаешь, кроме нас никто ни в чем не разбирается. Просто сил нет, когда Толстый Смитсон отведет тебя в угол и шепчет: «Знаешь, ты должен войти в правление». Нет никаких сил ― но их совсем уж не будет, если в правление не пригласят! Работать в субботу и вредно, и утомительно; но куда хуже слоняться без дела, потому что ты ― чужак.
Конечно, Фрейд сказал бы, что за этим скрывается что-то сексуальное. Боюсь, все как раз наоборот. Очень может быть, что при моде на распутство многие теряют невинность не из-за любовной страсти, а из-за этой. Ведь целомудренные ― изгои, они «не в курсе»
А если взять случай полегче, многие именно по этой причине выкурили первую сигарету или выпили в первый раз.
Теперь уточню. Я совсем не хочу сказать, что узкий круг дурен сам по себе. Он есть повсюду, иначе не бывает. Должны быть частные, узкие споры, и хорошо, а не плохо, что люди, работающие вместе, еще и дружат. Официальная иерархия не может совпасть с настоящей. Она бы совпала, если бы высшие посты всегда занимали самые мудрые и деятельные люди; но это не так. Наверху много балласта, внизу ― много нужных и важных работников. Словом, леписаная система возникает всегда, она неизбежна, и я не думаю, что это ― неизбежное зло. А вот тяга в узкий круг ― дело другое. Есть вещи, которые не хороши и не плохи, но стремиться к ним -― опасно. Байрон писал:
Как хорошо, когда умрет внезапно Богатая, немолодая дама!..
В безболезненной смерти старой и благочестивой женщины ничего страшного нет. А вот такие чувства у наследников ― сомнительны; если же они попробуют эту смерть ускорить, закон их не одобрит.
Да, избранный круг неизбежен, часто ― и невинен, но этого не скажешь о нашем стремлении к нему, о страхе перед изгойством, о радостях сопричастности.
Я не вправе судить, кто из вас этим болен и должен предполагать, что хоть кто-нибудь пожертвовать не
верным другом ради тех, кто показался более важным.
Спрошу одно: побудила ли вас эта страсть хотя бы к одому действию, которое вы вспомните без стыда в неуютные чась бессонницы? Если побудила, вам очень повезло.
|