Чин о Панагии

По окончании обеда архимандрит поднялся со свое­го места и тем дал знак всем встать; затем он прошел на другой конец трапезной, где на особом столе была по­ставлена большая богородичная просфора — «Панагия».

После краткой послеобеденной молитвы настоятель поднял часть этой просфоры со словами: «Пресвятая Богоро­дице, помогай нам». И вслед за этим певчие, собравшие­ся в абсиде, запели «Достойно есть» афонским роспевом, на «Объятия отча».

Это было для нас неожиданно. Мы знали, что именно здесь, на Афоне, поется это «Достойно», которое неодно­кратно приходилось мне слышать еще в России в превос­ходной гармонизации Д. Яичкова, но мы не ожидали, что его специально поют после воскресной трапезы. Это — мое любимое «Достойно».

Волнуясь, точно спокойная и крупная зыбь моря, по­лились звуки и наполнили собой просторную трапезную. К голосам хора постепенно стали присоединяться голо­са других иноков, и вначале небольшой хор стал звучать мощно и величественно. Поразителен этот напев! Мелодия то поднимается вверх, в мажор, неудержимым взлетом — так же неудержимо, как поднимает на свой гребень ко­рабль широкая морская волна, разрастается аккордом,— то, стихая, опускается в минор опять, чтобы гудящей вол­ной унисона, колебаясь на нижних звуках, опять широко подняться на верхи и здесь рассыпаться в звучный много­голосный аккорд.

Пусть в пении есть неправильности го­лосоведения — но зато параллельные квинты звучат так мощно, так величественно-твердо, что кажется, по-другому и нельзя петь эту мелодию, сложившуюся здесь, на Свя­той Горе, и отсюда уже разлившуюся широкой волной по всему Русскому Православному Царству.

В то время как пели «Достойно», два пономаря, которым надели на правое плечо особую расшитую пелену, взяли в руки по серебряной кадильнице в виде небольшо­го храмика и стали обходить ряды стоящих иноков, кадя перед каждым предстоящим. Перед кадящим пономарем монах нес на тарелочке часть богородичной просфоры, от которой каждый из присутствующих брал частичку и, по­держав ее в благовонном дыме поднесенной пономарем кадильницы, съедал. Мерное позванивание звонких бу­бенцов, прикрепленных к кадильнице, сопровождало пе­ние, давая с ним оригинальное, но необыкновенно кра­сивое сочетание. Это было необыкновенно величествен­но и трогательно.

После пения «Достойно», во время которого поно­мари успели обойти всех обедавших, настоятель произ­нес отпуст, а потом, став около входа с посохом в руках и подняв благословляющую руку, пропустил мимо себя всех обедавших. Против настоятеля лежали ниц два ино­ка — то повара, смиренно просящие у братии прощения за обед...

Из трапезной все прошли опять в церковь, где с ар­химандрита сняли мантию, после чего все разошлись, кто куда хотел.

Так делается на Афоне каждый праздник. Так дела­лось и десять веков тому назад...

Только на Афоне, где жива древняя традиция, мо­жет сделаться немного понятнее психология нашего православного монашества. Конечно, чтобы понять ее человеку малоцерковному, нужно много прочесть соот­ветствующей литературы, много подумать и, конечно, очень много видеть. А где же теперь сохранилось еще монашество в таком чистом виде, как не на Афоне?

И.А. Гарднер, Афон Впечатления и воспоминания - 2 часть. К оглавлению...