Старый Руссик

Подъем начинает утомлять: лезем и лезем 2 часа вверх без передышки. Спустя добрый час ходу мы пришли, наконец, в Старый Руссик.


Он мне живо напомнил подворья наших монастырей и монастырские хутора в Крыму. Как мало похоже на то, как я представлял себе Афон! В неглубокой лощинке разбился фруктовый сад, огороженный деревянным забором. В глубине, посредине заглохшего двора — большой белый храм с высокой колокольней, недавно лишь оконченный постройкой. За ним — двухэтажное серое здание братского корпуса, производящее немного запущенное и даже как будто неприветливое впечатление.

Как-то одиноко, заброшенно... Здания — все сравнительно новые. От древних стен бывшей здесь с незапамятных времен русской обители осталась одна только угловая башня, так называемый пирг святого Саввы. Эта башня облицована в нелепый громадный деревянный футляр, выкрашенный в красную краску.


Только теперь солнце выглянуло из-за горы своим лучеструящим диском, и на дворе легли длинные косые тени.

Вышедший к нам навстречу из братского корпуса монах радушно нас приветствует и сейчас же ведет показывать параклис (домовую церковь) в башне святого Саввы, то самое место, где он принял монашеское пострижение.

По темным коридорам, пахнущим слегка пересохшим  деревом, поднимаемся мы во второй этаж и входим в башню, где устроена небольшая полутемная церковка. Эта башня на три четверти примыкает к монастырскому корпусу, и ее всю занимает алтарь. Тут нам показали около правого окна небольшой медальон с изображением молодого инока — Саввы.

    - Вот здесь и постригся святитель,— сказал показывавший нам параклис монах.— А в это окно выбросил свои княжеские одежды ожидавшим его внизу посланным от отца и показался им в окне.

Наши спутники сербы умиляются. Действительно, это для них историческое место. Мирко не расстается со своей записной книжкой, занося в нее все самые незначительные подробности, но, кажется, пропуская иногда существенное.

Так как мы торопились в Карею, то и не задерживались здесь. Отказались и от чая, радушно предложенного нам, и только на минуту зашли в прекрасный новый храм, освященный два года тому назад митрополитом Антонием . Храм великолепный, но совсем пустой; стены не расписаны, и оттого в нем кажется голо и неуютно.

    - Когда-то он будет наполнен весь? - думал я, такой простор, вмещающий, пожалуй, не одну тысячу молящихся. И боялся я почувствовать невольно ответ: «никогда»...

    - Когда владыка освящал храм, то он был наполнен наполовину,- сказал отец Константин.- Тогда ведь сошлись монахи из многих обителей афонских!


Мы распрощались с скитчанами, взвалили на плечи свои дорожные мешки и двинулись в дальнейший путь. До перевала оставалось уже немного. Прошли мимо пруда, искусно устроенного в лощине посредством запруды горного потока.

И опять лес... Теперь уже почти исключительно каштановый.
Мы всё поднимаемся и поднимаемся. И всё видны впереди края этой обманчивой зеленой чаши. Обернешься назад — и видишь лишь уходящий по круче вниз лес.

Между тем стало совсем жарко.

    Вот этой дорогой святитель Савва часто ходил, когда жил на Карее,— сказал отец Константин таким тоном, будто это было не в XIII веке, а всего лишь лет десять тому назад.— Потом ведь сюда приехал его отец, преподобный Симеон. После они перешли в Ватопед, их очень уж туда приглашали, а затем уже они обновили Хилендарь.

Крепки предания на Афоне, и верны они: из уст в уста передаются от современников к следующим поколениям.

- Ну, вот и перевал! Перед нами — небольшой деревянный крест, окруженный камнями, от которого на четыре стороны расходятся тропы. Лес раздвинулся и обступил небольшую площадку. Тропинка, по которой нам следовало идти, круто спускалась под гору, снова зарываясь в лес, за которым вдали сверкнуло море.

И.А. Гарднер, Афон Впечатления и воспоминания - 2 часть. К оглавлению...