Что за величественная картина!
Что за величественная картина! Здесь уже можно отчасти оценить всю ее грандиозность. Вершина кажется близкой и небольшой, но стоит приглядеться к ней — и видишь, что все морщинки и складки в ее крутых, а местами даже отвесных склонах — грани исполинских обрывов. Голубой воздух оттеняет их — он-то и говорит нам о грандиозности горы, он и создает представление о дали, о пространстве, отделяющем нас от вершины, придает ей стереометричность и необычайно рельефно выделяет ее на фоне насыщенного морскими испарениями, ставшего белесоватым неба. Беленькой точкой, еле-еле приметной, сверкает на самом шпиле горы крохотная церковка Преображения Господня..,
ЗД.
Вот на дороге арка из вьющегося по столбам винограда. Дальше — келлия, привлекательный домик, беленький, уютный, крытый черепицей, весь увитый зеленью. Серая дощатая дверь выходит на маленькую терраску. Около домика - небольшой огородик с правильными грядками, где растут зеленые стручки «бамис» - любимое на Афоне
и вообще в Греции блюдо, помидоры, цветут желтые благовонные ноготки. Это — «кипер», как называют на Афоне огород. Небольшой куполок, горбиком возвышающийся на одном конце домика, свидетельствует, что при до-мике есть домовая церковка.
А вон дальше еще такой домик... Еще... Ни дать ни взять — хуторок! Так и кажется, что сейчас выйдет из домика благодушная хозяйка и начнет развешивать на протянутых веревках свежевыстиранное белье... Но тотчас же ловишь себя на мысли: да ведь здесь — Афон, куда ни одна женщина не имеет доступа.
В некоторых огородиках работают монахи в неизменных войлочных камилавках.
Вообще на Афоне келлией называется всякое поселение монахов (хотя бы отдельный домик), где имеется домовая церковь. Домик, хотя бы состоящий из нескольких комнат, или даже целый корпус, но без домовой церкви, называется каливой - хижиной, шалашом. Келлия же может состоять и из ряда комнат, и даже из нескольких зданий, или же из одной только комнаты,- но обязательно с домовой церковью. Территория, на которой стоит келлия, должна принадлежать какому-либо монастырю.
По мере того как больше и больше открывалась перед нами царственная вершина Святой Горы, открывалось нам и море. Я думал увидеть отсюда Лемнос, на котором в 1921 году прожил четыре унылых месяца,— но отсюда он не был виден. Отец Константин говорил, что его видно с южной части Афона. Я сначала было принял за Лемнос какой-то другой большой остров, [точно] призрачное облако вздымавшийся за сверкающим словно голубой сапфир морем. Кажется, то была Самофракия. Но до моря было еще далеко: мы ведь только что перевалили через хребет и теперь быстро спускались к Карее, которая уже была видна недалеко внизу. Одна из лощин, открытая к стороне моря, была наполнена кучей серых домиков с небольшими куполками; виднелись главы-луковки нескольких церквей — то русская келлия Святой Троицы.
У правого конца этого городка был небольшой монастырь, окруженный, как бы сжатый стенами. Посередине высоких корпусов стоял большой, но невысокий собор с несколькими круглыми куполами на высоких барабанах. То — греческий монастырь Котломуш.
Теперь мы видим весь прикарейский берег Афона. Большими округлыми буграми сбегает хребет к морю. Среди густой темной зелени сплошного леса белеют отдельные келлии и каливы; на берегу моря, на скалах, отороченных белыми выпушками пены прибоя, стоят, словно средневековые замки, монастыри. Некоторые из них имеют в углу высокую башню, стоящую на страже обители. На севере вид скрывают зеленые отроги, на юге же могучим стражем бдит исполинская пирамида вершины, облитая ослепительным солнцем. Мы входим в Карею.
И.А. Гарднер, Афон Впечатления и воспоминания - 2 часть. К оглавлению...
|