Рукоположение и духовная брань

Начались ежедневные будни – духовная брань. С таким духовным оружием Иерофею было очень легко и свободно исповедывать помыслы. Более того, каждый час, как только приходил какой-то помысел, тотчас Иерофей его открывал Старцу, и каждый вечер он получал разрешительную молитву.

Взяв благословение духовника, Иерофей отправлялся в свою келлию. Час или два он читал творения Отцов и молился, потом целовал все святые иконы в церкви, лобызал Честной Крест и ложился отдохнуть перед бдением.

Больше всего Иерофей любил спрашивать Старца о духовных вещах и о том, как устроена Божественная Жизнь. Я полагаю, что такое случалось не часто, а лишь когда было возможно, чтобы не утрудить старца, не лишить его отдыха.

Он спрашивал и днем – и ночью, но с большой осторожностью, чтобы не расстраивать Старца своей ревностью по Бозе и вопросами о Божественной Жизни. Во всяком случае, Иерофей никогда не забывал выражение из Евергетиноса: «сначала поучайся в Писаниях сам, если можешь найти ответ, – а потом уже спрашивай, если не можешь найти…».

А Старец тем временем замечал, как его послушник скоро потек по Пути Божиему, взяв на себя с готовностью легкое и сладчайшее иго Христово. Он радовался, веселился духом и прославлял Бога, видя как Иерофей во всем покоряется и оказывает чистое послушание. Он радовался, веселился духом и прославлял Бога, видя как Иерофей во всем покоряется и оказывает чистое послушание .

В 1790-м году архиепископ Фессалоник Герасим путешествовал по Святой Горе и захотел зайти в скит св. Димитрия. Пользуясь случаем, Старец представил ему Иерофея как готового к принятию благодати священства.

Видя Иерофея и его аскетическую жизнь, архиерей догадался о его добродетелях: смирении, безропотном и нелицемерном послушании, внимательности к своему внутреннему состоянию – т.е. о благочестии. Так, архиерей дал благословение на его хиротонию в священника, согласно евангельскому слову: «…зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме...» , чтобы молодой монах светил многим своим блистательным житием.

И вот, архиерей рукоположил его в Скиту во иеродиакона, а потом в монастыре, носящем имя Зограф и посвященном великомученику Георгию, – во иеромонаха. Это произошло 14 января по старому стилю в отдание праздника Богоявления. Вот так светильник был водружен на подсвечнике, чтобы светить всему православному миру!

Теперь все праздники в году Иерофей служил вместе со своим духовником в Кириаконе Скита, в прочие же дни они служили в своей каливе, то есть в небольшой пристройке – церквушке, которую Старец воздвиг во имя св. Марины. Старец имел обыкновение служить Литургию каждый день, поэтому Иерофей начал подражать ему и в этом.

Иерофей с горячим желанием помогал Старцу в служении. Они так любили богослужение, что оба хотели совершать Литургию, поэтому сначала один служил в их собственной церквушке, а потом второй – в кимитирионе, усыпальнице Скита.

Они шли туда вдвоем и помогали друг другу в служении Литургии. Храм-усыпальницу они выбрали потому, что стремились никому не помешать, а кроме того, там легче было сохранять свою исихию, чтобы предстоять Богу умом, не возмущенным помыслами.

И часто, особенно в Господние праздники и в Преждеосвященные Литургии Великого Поста, их видели выходящими из кимитириона после Божественной Литургии сияющими, с глубочайшем миром в душе и радостью в сердце. Особенно светлым обликом выделялся Иерофей.

Иной раз, когда они служили в Кириаконе Скита навечерие Богоявления, после Литургии Старец по обычаю посылал Иерофея освятить каливы отцов. Молодой монах приходил в каливы, полностью погруженный во внутреннее сияние. Однажды, окропив, освятив все и приняв благословение старца каливы, он хотел было уйти. Однако, по обычаю, старец келии пригласил покушать:

– Отче, подожди, мы принесем «керазму» – немного лукума!

Иерофей же отвечал так:

– Отец мой, я совершенно не голоден. Более того, я даже думать не могу о еде, питье или каком-либо ином утешении. Я чувствую в сердце такое неизреченное рачение и такую радость. Ты знаешь, мне даже кажется, что я вышел из тела. Я вообще боюсь, как бы мне не подхватить какую-нибудь демоническую энергию…

Паисий Святогорец, 70-е годы.

Примечания: Он радовался, веселился духом и прославлял Бога, видя как Иерофей во всем покоряется и оказывает чистое послушание. Один из характерных эпизодов, показывающих, насколько язык кафаревуса ближе к Традиции и глубже, чем новогреческий – димотике. В кафаревуса еще сохранено принципиальное различие между терминами «и ипакуи» и «и ипотаги». Мы специально перевели их как «послушание» и «покорение». Дело в том, что в древнегреческом языке существуют два различных термина, выражающих послушание: «и ипакуи» и «и ипотаги».

В димотике различие терминов «и ипакуи» и «и ипотаги» потеряно, что создает определенную путаницу в новогреческих текстах. Таким образом, «во всем покоряется» – имеется в виду исполнительность инока, а «оказывает чистое послушание» – делает все с добровольной готовностью, любовью…