Строитель Троицкой келлии схимонах Серафим (Комаров). День памяти — 24 апреля

Отец Серафим был человеком весьма общительным, многоопытным в хозяйственных делах и всеми приезжающими особами был весьма любим. К старцу Иерониму имел великое почтение. По его благословению он выполнял тяжелую работу эконома и много преуспел в этом.
Схимонах Серафим (в миру Симеон Максимович Комаров) происходил из ярославских крестьян. Был призван на военную службу и дослужился до капитана, а после отставки жил в Санкт-Петербурге, занимаясь торговым делом, в чем весьма преуспел, став купцом 3-й гильдии. Он собрал огромное состояние, так что имел свою гостиницу. Сделав своими компаньонами родных братьев, он поспособствовал тому, что со временем они стали даже придворными поставщиками.
Вместе с тем он был верующим и очень набожным человеком, свое состояние использовал для благотворительности, щедро наделяя многие монастыри, а среди прочих и афонскую русскую обитель, пожертвованными средствами. Свою единственную дочь Елену он воспитывал в вере и любви к Богу.
В 1843 году умерла его жена, и тогда он решил навсегда оставить мир и посвятить себя полностью Богу. Свое дело он передал своим братьям, а дочь, тоже мечтавшая о монашестве, поступила в Староладожский монастырь, где вскоре была пострижена с именем Ермиония. После отъезда своего отца на Афон она была в постоянном духовном общении с ним и с другими старцами Руссика, чему свидетельство ее письма в Руссик.
В конце 1843 года Симеон Максимович приехал на Афон как паломник. Старец Иероним с радостью принял своего бывшего благотворителя и узнал о его намерении стать монахом. Но Симеон Максимович, видя острую нехватку средств у монастыря, понял, что может по-другому послужить обители, и, вернувшись в Россию, все свои оставшиеся средства употребил для поддержки Руссика. Также к этому делу он активно подключил своих родных.
Его усердием, наконец, был достроен Митрофаньевский храм, приобретен иконостас для этого храма и храма Успения Пресвятой Богородицы. На собственные средства недалеко от обители он построил Троицкую келлию.

Троицкая келлия в 70-х годах XIX века. Сегодня полностью разрушена.
Вот как описывает освящение Митрофаньевского храма отец Сергий (Веснин): «Не так давно у нас совершилось освящение нового, собственно русского, Митрофаниева храма. Освящение совершал адрианопольский митрополит Григорий, пребывающий на покое в одном из здешних монастырей, а именно в Ватопеде. Для русского сердца было чрезвычайно трогательным это редкое и, можно сказать, единственное в своем роде событие (освящение Митрофаниева храма) на священных высотах Афона. Признательность русского монастыря Господу Богу за Его Отеческий Промысел о нем свидетельствовалась всенощным на этот отрадный день освящения бдением, продолжавшимся восемь часов, а благодарность к России за ее внимание и участие в судьбах сей обители живо выразилась в теплых молитвах о вожделенном здравии нашего Государя Императора Николая Павловича и всей Высочайшей Фамилии, а с тем вместе и о спасении всех, в особенности благотворящих русскому монастырю.
Назад тому шесть уже лет, как положен был в основание камень храму новоявленного чудотворца и святителя Митрофана. В течение этого времени он строился медленно, стесняясь внешними обстоятельствами, и доныне, вероятно, не достиг бы еще в совершенстве внутренней отделки, если бы не послал Бог сюда сверх чаяния поклонника, санкт-петербургского купца Семена Максимовича Комарова, который, растрогавшись бедным положением русского монастыря, при отбытии своем со Святой Горы Афон дал священный обет: устроить иконостас в новый Митрофаниев храм, а также озаботиться внутренним его украшением на собственное свое иждивение, что и исполнил как нельзя лучше.
Три года спустя, 1 сентября 1846 года, он прибыл на Святую Гору со сделанным в России иконостасом, сам лично досматривал за конечной отделкой храма, и к 23 ноября храм Митрофаниев красовался уже иконостасом и драгоценной утварью. Толпы любопытствующих теснились в храме. Греки радовались усердию России к благолепию храмов Господних, а сердца русских преисполнялись чувствами неизъяснимого восторга. Благословениям России и державному Царю ее и изъявлениям чувств сердечной признательности г. Комарову не было конца.
Зрелище было истинно умилительное!.. В день, когда празднуется память святителя Христова Митрофана, предположено было освятить его храм и русский монастырь. Чувствуя важность и понимая, насколько редко случаются подобные события, монастырь почел недостаточным совершать это празднество без архиерея. Вследствие того и был заранее приглашен престарелый Адрианопольский митрополит Григорий, который и прибыл еще за восемь дней до освящения храма. В течение этого времени часто навещая новый храм русский и любуясь его драгоценными украшениями, он святительски благословлял имя России и ее Державного Венценосца, а обращаясь к г. Комарову, указывал ему то на иконы святых, то на небо, не в состоянии будучи объяснить по русски своих сердечных ему желаний награды за его пожертвования там, на небесах!..
22 ноября, когда все уже было готово к освящению, в четыре часа пополудни в новом храме началась малая вечерня, после которой мощи святого великомученика Пантелеимона, заранее внесенные в него, отправлены были обратно самим высокопреосвященным в греческий собор на свое место. До шести часов вечера братии дан был отдых к оживлению и укреплению сил для совершения всенощного бдения, которое началось с потухающею зарею и длилось, как уже сказано, восемь часов. Русские, греки и все, кто пришел на этот русский праздник (их было около 500 человек), соединились для бдения в новом храме. Пение было общее: начало было положено русскими, потом их сменили греки, и наоборот.

Схимонах Серафим (Комаров).
После вечерни греки удалились в свой собор на утреню, но сам преосвященный остался с нами, и для него, собственно, тогда же было читано на греческом языке житие святителя Христова Митрофана. После первой кафизмы на утрени по-русски было произнесено слово, в котором особенно выражались признательные чувства русской братии Господу Богу и России с историческим, между прочим, указанием на первоначальное происхождение и достоинство христианских храмов, имеющих основание в словах святого апостола Петра, который еще на Фаворе предложил поставить три сени, что указывает нам на право посвящения храмов имени не одного только Господа Бога, но и святых Его. Этого совершенно была чужда Церковь Ветхозаветная, строго ограничившаяся поклонением Единому Богу, и то во храме только Иерусалимском.
Вслед за ним началось освящение, и совершилось оно еще до рассвета. Глубокая тьма преполовившейся уже в славословиях ночи чрезвычайно много придавала трогательности обряду освящения. В особенности это было подчеркнуто троекратным обхождением вокруг церкви всей братии перед его началом. Все братство и пришельцы с возженными свечами, а некоторые — с лампадами и хоругвями, предшествовали и последовали святителю Божию. Вся эта процессия, утопая во свете пылающих свечей, живо напомнила собою древнего Израиля, руководимого в нощи огненным столпом к далеким пределам обетованной земли. Русский колокольный звон довершал картину торжественности русского праздника, невольно переносившего нас мыслью в далекую и милую отчизну нашу.
Литургия, начавшаяся по освящении без расхода, закончилась в девять часов утра, и, таким образом, вся служба этого русского праздника в беспрерывном ее порядке длилась целых пятнадцать часов, что до такой степени истощило силы маститого старца преосвященного Григория, что его на руках отнесли из церкви в гостиную. Трапеза, как в самый праздник, так и накануне, поставлялась здесь за счет единственного благодетеля русского храма г. Комарова, лично делившего с нами нашу радость. Здесь, в трапезной, престарелым греческим дидаскалом архимандритом Прокопием была произнесена краткая речь, в особенности трогательная выражением затруднительных обстоятельств настоящего положения русского монастыря и изъявлением признательности от лица всей братии г. Комарову, тост которого был заключением не роскошной, но довольно вкусной трапезы.
Из трапезной все братство с настоятелем удалилось в русский новоосвященный храм, где по кратком славословии возглашено было многолетие Государю Императору, Высочайшей Фамилии, потом Священному Синоду, всем любителям и благотворителям русского монастыря и наконец г. Комарову. Возглашение многолетий, потрясая легкие своды храма, звучным эхом далеко разносилось в воздухе и, конечно, отзывалось в самих небесах! По выходе из храма г. Комаров принимал от всех поздравления с благополучным окончанием праздника. Затем в гостиной, за кубком лозного вина, желания многолетий Государю Императору повторились, и взаимность скромных бесед ликующего братства длилась почти до полудня. К вечеру торжественность праздника сменилась обычным безмятежием иноческой жизни. Только русский чай напоминал нам торжество и знаменательность протекшего дня.
Так совершилось освящение русского Митрофаниева храма! Мы прославили за то Господа Бога, в чувстве искренней признательности молились Ему за Россию и сердечно просили, да дарует Он славу ей, могущество и силу и многая-многая лета нашему Батюшке, ее Великому Царю!
С. М. Комаров теперь уже был в иноческой одежде и назван был Серафимом. Поначалу г. Комаров, когда прибыл сюда с иконостасом, даже до освящения храма, на вопрос братии, останется ли жить с нами, обыкновенно отвечал: "А вот подожду освящения храма. Когда это дело совершится и я исполню вполне мой обет, тогда посмотрю, что со мною сделает святой Митрофан и что он скажет мне... Теперь я ничего не предполагаю".
Освящение храма Митрофаньева было совершено 23 ноября, а 5 декабря г. Комаров принял на себя ангельский образ. Таким образом, истощивши все свое состояние на украшение святого храма, он составил собою красоту, наконец, и нашего русского общества. Отец Серафим — прекрасный инок!»
Отец Серафим был человеком весьма общительным, многоопытным в хозяйственных делах и всеми приезжающими особами был весьма любим. К старцу Иерониму имел великое почтение. По его благословению он выполнял тяжелую работу эконома и много преуспел в этом.

Отец Серафим подарил обители дорогую для себя и его семьи икону Симеона Богоприимца, о чем свидетельствует отец Мина (Буданов): «На правой стороне Покровского храма, на четвертой колонне от алтаря, находилась икона св. Симеона Богоприимца и иных святых. В киоте, но без ризы эта св. икона принадлежала схимонаху Серафиму Комарову и, по-видимому, была семейная, ибо его мирское имя Симеон Максимович».
В 1852 году отец Иероним благословил отца Серафима поехать в Россию для сбора пожертвований. Тот не смог отказать своему любимому духовнику и опять вернулся в мир, который, думал, оставил навсегда. В России он жил у своей дочери в Староладожском Никольском монастыре и оттуда осуществлял выезды по делам. Он очень переживал разлуку с Афоном и с духовным своим отцом. Вот что он пишет отцу Иерониму 11 января 1853 года: «Высокопреподобный отец Иероним, духовник и наставник мой добрый, благословите. Если Господь поможет окончить мои дела, то и дня [здесь] напрасно жить не буду, я уже очень скучаю».
Хотя старые его связи и знакомства быстро помогли ему собрать внушительные средства, но из-за Крымской войны отец Серафим смог вернуться в дорогую его сердцу обитель только к концу 1855 года. Возвратившись, наконец, в родную обитель, отец Серафим поселился на построенной им Троицкой келлии, где в полном затворе, в покаянии, молитве и посте провел последние девять лет своей жизни. Он всегда пользовался огромной любовью и уважением всей братии.
Преставился отец Серафим 12 (24) апреля 1864 года.
Публикуется по книге: «Русский Афонский Отечник XIX - XX веков».
Серия «Русский Афон XIX-XX вв.» Т. 1. Святая Гора,
Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне, 2012


Источник: http://afonit.info/biblioteka/podvizhniki-monastyrya/stroitel-troitskoj-kellii-skhimonakh-serafim-komarov-den-pamyati-24-aprelya