Василий Григорович-Барский

Странствования по святым местам

Значение книги Василия Григоровича-Барского «Странствования по святым местам Востока»

Наконец, мы дождались издания замечательного произведения русской литературы первой половины XVIII века. Путевой дневник монаха-странника Василия Григоровича-Барского «Странствова ния по святым местам Востока» самобытно и литературно ярко продолжил древнерусскую традицию жанра «хождений» в смутное для православной веры и трудное для русской ду  ши «осьмнадцатое» столетие. Книга, «богатая историческими свидетельствами о святынях Востока, церковной жизни и светском быте посещенных им стран», — как справедливо сказано в аннотации, действительно представляет особый интерес для вдумчивого русского читателя.

Автор «Странствования...» — Василий Григорович-Барский, личность не обыкновенная — неутомимый «пешеходец», проведший в па ломничестве почти четверть века. Он — уроженец Киева, студент Львовской Иезуитской Академии, из которой был изгнан, как православный выходец «из стран Киевских» и противник «кафо  лической римской церкви» — в апреле 1724 г. отправился из Польши в свое паломничество через Рим на Восток, которое за вершил в 1746 г. в Константинополе.

В своих путешествиях он часто менял свое «прозвание»: назы вался иногда Барским, по родному городу своих предков; иногда по фамилии Беляевых, по-гречески — Плакою, по-латыни — Албовым; и по родине — Киевским.

Во всех своих странствиях, начиная от Киева до последнего своего прибывания на Афоне, Василий Григорович-Барский постоянно вел об стоятельные записи своего путешествия:

«За утра же ... сидехом в дому и писахом книги путничества своего».

История публикации текста «Путешествия...» также примечательна. По возвращении на родину Василий Григорович-Барский хотел пере  смотреть и исправить свои путевые записки, разложить по мес  там рисунки (он не только описывал увиденное, но и зарисовывал виды, планы и фасады примечательных мест и построек — ри  сунков и чертежей набралось около 150), но не смог: помешала скоропостижная кончина.

После смерти Григоровича рукописная книга осталась у его матери, которая разрешала ее списывать всем желающим. Так списки «Путешествия» множились по всей Малороссии. Часть рисунков и рукопись книги были отданы епископу Псковскому Симону Тодорскому, который после прав ки текста хотел напечатать записки. Но не успел, умер в 1754 г. Граф А.Г.Разумовский также желал издать сочинение Григорови ча. Но и ему смерть помешала осуществить его публикацию.

В 1770 г. в петербургском журнале «Парнасский Щепетиль ник» из «путешествий монаха Антиохийского» было напечатано «Описание города Селуня, с именами Архипелажских островов».

Князь Г.А.Потемкин дал поручение В.Г.Рубану, сопоставить и свести воедино несколько списков книги Григоровича, исправить и издать ее. В 1778 г. в Санкт-Петербурге, впервые было опубли ковано сочинение русского паломника, в лист, под названием: «Пешеходца Василия Григоровича-Барского Плаки Албова, уро  женца Киевского, монаха Антиохийского, путешествие к Святым местам в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723, и оконченное в 1747 году, им самим писанное».

Первый издатель исключил из подлинника некоторые фрагменты повествования, тождественные по содержанию с другими российскими цер  ковными и гражданскими книгами. Не были опубликованы и ри  сунки автора, они были лишь указаны в приложении к запискам под заглавием:

Уникальность книги 

Хождение выходило за рамки простых путевых очерков его рациональных современников. Писатель-монах сберег в своей душе традиционное религиозно-символическое мировоззрение как единственное и универсальное средство по знания мира:

«...молих Всемилостиваго Владыку и Творца моего, да якоже сподобил мя великому и дивному света сего сооруже  нию зрителем быти в прехождении стран и градов; и якоже все  сильною его помощию многая святыя сподобихся места посети- ти, молих Всемогущество его, да и конечное путешествия моего исполнит желание...».

В послепетровскую эпоху «обмирщения» нравов уже редко появлялись традиционные паломнические «хождения». Интерес к ним поддерживался церковью, но и она тогда терпела унизитель  ные притеснения.
В.Григорович сохранил в своем произведении выработанную веками форму древнерусских «хождений» и главный их литературный принцип — правдивого и точного повествования, кото рый основывался в «хождениях» не только на вере, но и на лич  ном опыте писателя, на непосредственном восприятии виденного.

Эти старинные принципы и приемы «хождений» вместе с непо  вторимой красочностью старославянского языка создают особый колорит «древности» стиля путевого дневника Григоровича, «русского духа» сочинения в самих его стоках.

Барский честно писал лишь о том, что испытал сам и увидел собственными глазами, не допуская ни малейшей выдумки: «...но понеже своими очима не случися мне видети, токмо слышати множицею, того ради слышимая не дерзаю писати, понеже различно повествуют о том народы, к тому же глаголемая и сам можешь услышати...».

Григоровича как русского человека, тонкой и чуткой души, нравственно ранило нехристианское отношение на чужбине к православным путникам местного населения:

«...просихом мило стины якоже и в первом, обаче более смеющихся нежели дающих обретохом, нецыи бо нарицаху нас схизматиками, инные же и еретиками, и не хотяху давати».

Писатель-путешественник был, к чести его можно сказать, беспристрастным автором: он не утаивал ни добродетелей «ино верцев», искренне радовался их радушию и приветливости, ни собственных слабостей, например, подробно поведал читателю неблаговидную историю о своей «покраже» винограда.
В.Григорович не скрывал и тягот путешествия, описывая их с незаурядным литературным мастерством — правдиво и зримо для читателя:

«...аз же глаголю под совестию, яко Бог точию един весть путническую нужду и терпение яко от горячести сол  нечной во время летнее кровавый от телесе, даже с болезнию сердца и главы, изобильно изтекает пот, и кости разслабевают та ко, яко ни ясти, ни пити, ниже глаголати воистинну что либо хо-щешь, утружден сый до зела, како во время осеннее дождевное, наипаче аще случится долече от града или веси, на поле, или в дубраве претерпевает лияние и ветры, дрожа и стеня сердцем, иногда же и плача с призыванием Владыки, понеже не имеет ни единаго рубища суха на телеси своем, весь сый хладом пронзен и дождем излиян, измочен, отягощен! Что же реку како во время зимы хлада, мразы, снеги со обмертвением внешних и внутрен  них членов претерпевает, иногда же не могши стерпети, безвре менно жизнь свою скончивает, ни единаго же имея члена тепла, един точию дух тепл, им же дышет...».

Многочисленные святые места, увиденные Григоровичем, под его пером расцвечивались в «путнике» яркими подробностями, вплоть до мельчайших деталей, сохраняя при этом полную дос  товерность. Не случайно точность путевого дневника В.Григоровича — до начала XIX в. он служил хорошим путево дителем — засвидетельствовали многие из русских, позже побы  вавшие в тех же местах.

Правдоподобию его записок в значительной степени способст  вовал «реалистический» принцип письма русского пешеходца, утверждавшего: «...аз сие токмо пишу, еже разсмотрех».

Василий Григорович-Барский был просвещенным паломником: все свои опи  сания он подтверждал не одним простым сказанием, но часто ссылкой на древних и средневековых греческих авторов, которых он прилежно изучал в монастырских архивах. Главное отличие его записок от письменных свидетельств «иноверных» путешест  венников и русских странников-простолюдинов заключалось в том, что будучи сам православным и просвещенным в науках, он мог лучше и в самих истоках понимать, «заведения», обряды и уставы святых мест, часто искажавшиеся в описаниях другими авторами от незнания.

Василий Григорович-Барский не скрывает в «путнике» своего искреннего вос хищения «Божиим строением» мира:

«...видех инаго дня птицу, падшую на корабль, ей же имя синица, яже не можаще прелетети широты морской, седе на опочивание, юже аще и изгоняху, не отлете, донележе не препочи довольно. Сия аз видех почудився много, яко птицы знают свою смерть и боятся, сеже не едино  жды, но и многажды видех и прославих Бога за премудрое его творение».

Василий Григорович-Барский и воспринимал свое путешествие как постиже  ние «премудрости Божией», разлитой равно на все христианские страны:

«Елико не откровенна есть премудрость Божия, толико недомыслим Его о смертных промысл и смотрение: его же судь бы суть бездна многа, яко же опытом я в себе познал. Никогда же помышляюще мне ходити по толиким далеким странам, понесши и подъяти толь великие труды, освободиться от множества бед и посетити многие святостию прославленные места; зрети же и описати различные страны и грады, изрядная здания и преслав ные монастыри, пустыни, скиты, церковные чины, жития и дея  ния народов, мною зримых; пачеже знаменитых мужей, и иныя достопамятныя и достохвальныя вещи, обаче сподоби мя пре  мудрый вселенныя Зиждитель! Сего ради вся сия, яже видех, не в собственное тщеславие, но в славу и благодарствие Божие и в пользу чтущим и слышащим предлагаю зде».

Для верующего человека — «путь есть Христос», паломничество — это путь ко Христу. Если главный смысл паломничества в том, чтобы прийти к истокам христианства, то суть паломничества как христианского подвига — в подвижничестве: в преодолении не только трудностей пути, но и своей физической и порой душевной немощи.

Хождение к святым местам — это и путь к познанию самого себя, к пониманию, что жизнь — главная ценность, тер  пение — главная добродетель.

Это путь к постижению мира. Подвиг странничества всегда вознаграждается духовной ра достью познания красоты единого Божьего мира — и при  родной, и рукотворной. Ведь, познать мир — значит открыть миру свое сердце; воспринимать мир таким, какой он есть, великий и многообразный. Этому сущностному и поучают нас, грешных и сомневающихся, «Странствования Василия Григоровича-Барского по Святым местам».

Странствования по святым местам Востока (с 1723-1747 г.).
 
Василий Григорович-Барский(1723-24 гг.)