Афонская киновия
Далее следуют афонские киновии, или общежития; их на Святой Горе только восемь; зато, хоть их и менее, но им отдается значительное предпочтение пред прочими обителями, и самих штатных монастырей иноки отзываются о них с уважительным чувством. Впрочем, и киновий не одинаковы в своих правилах, касающихся до внешних распоряжений правления.
Некоторые из них, руководствуясь уставом апостольского общежития, имеют несколько избранных старцев, составляющих собор, которые действуют хотя и в духе единения, но не без примеси иногда человеческих расчетов, и каждый не без сознания собственного «я», почему этот род киновий, в виду более рассудительных и опытных людей, остается второстепенным.
Другие, к которым принадлежит и Русский на Афоне монастырь, обрекая себя безусловно зависимости от одного только игумена, свято чтут его волю; он для них отец и глава, он и руководитель всех вообще, и каждого порознь, по разнообразию путей иноческого спасения. В братстве подобных киновий господствует патриархальная простота нравов, взаимность любви и доверчивости и райское безмятежие.
Все там - как братия и нежные друзья, нет там разборчивости ни в роде, ни в заслугах - напротив того, чем кто заслужённее, чем кто строже следует законоположениям обители или по каким-нибудь человеческим условиям стоит выше других в виду киновий, тем тот скромнее и приветливее. Это истинно ангельское состояние!
В киновиях - самый верный, царский путь к Небу, и в них-то самый действительный отсвет жизни апостольских времен и проявление духа чисто Христова. Слово игумена принимается здесь за изъявление Господней воли; что бы он ни сказал, что бы ни повелевал делать - хорошо ли, нехорошо ли - никогда истинные послушники не размышляют о плодах и следствиях начальнического слова, раз и навсегда дав обет Богу и игумену - творить их волю без условий и рассуждений; поэтому-то спасение души в киновий вернее и легче, чем в другом месте, зато и для плотского мудрования здесь чрезвычайно тяжело.
Чего стоит человеку подчинить свою волю другому и, имея полную свободу, стесняться в действиях и даже в самой мысли? Подобные послушники идут несбивчиво и твердо вослед Того, Который приходил в мир, не да творит волю Свою, но волю пославшего Его Отца…
Одежда и трапеза в киновиях - для всех одинаковы: нет никому отличия. А если бы кому это и сделал игумен, другие, смотря на то, обыкновенно приговаривают:
- Так Бог положил на сердце геронте (игумену); его устами говорит Бог; его сердцем владеет Он же един, и в его действиях, словах и поступках - изъяснение для нас воли Божией. Он наш отец, а мы дети, да будет воля геронты во всем!
Подобными успокоительными мыслями охраняется братство от всякого прекословия, ропота и приражений лукавого. Трогательно смотреть, в каком раболепном повиновении, в каком детском страхе и доверчивой любви остаются киновиаты пред своим игуменом! Умилительно и весело видеть игумена, с неотлетающею от уст улыбкою любви и приветливости для последнего, для самого ничтожного из его великой, патриархальной семьи!
При каждой встрече с ним, кто бы то ни был, даже архимандриты, даскалы и иеромонахи, все падают ему в ноги и почтительно целуют его руку, без притязания со своей стороны на взаимность его лобзания их освященной же руки. В каждый день пред началом Литургии обязывается непременно служащий пойти в келлию геронты и взять благословение и испросить его старческих молитв на достойное и неосужденное предстояние престолу Божию.
Таким же точно образом поступают и в других случаях, требующих молитв старческих и благословения свыше. Искренно признаюсь, что я с особенным благоговением смотрел и смотрю на образ этой страдальческой жизни, в которой у каждого решительно отнята воля и всякое поползновение к своемудрию.
В киновий в полном смысле - подвижники, великие подвижники, и единственно потому, что ради Бога и своего спасения предали свою волю как бы на крестное распятие, так что она в каждом не только смирена или ограничена, но невозвратно отнята и выброшена за монастырь.
В киновиях истинный путь крестного самоотвержения, это голгофский путь, устланный тернием бесконечных ограничений своеволия и облитый кровью сердечного произволения - терпеть до последнего жизненного вздоха! Жизнь киновиатов и величайшие из отцов считали слишком высокою и не всеми выносимою. Святой Пимен Великий одному брату, желавшему поступить в киновию, сказал:
- Там ты и кувшином не можешь распоряжаться по своей воле!
Письма святогорца Часть III
Иеросхим. Сергий Веснин. Письма святогорца.
1844 г., Афон . Русский монастырь
|
