Афонская схима: благослови, отче, я умру!
- Ничего, - скромно отвечал он, - я ведь привычный ко всему.
Опасения мои не прошли даром. По окончании штукатурки в соборе Григорий простудился и занемог. Первым предметом заботливости монастырского начальства в подобных случаях бывает душевное спасение больного, которого тотчас постригают в великую схиму и напутствуют каждый день.
Так поступили и с Григорием, который, впрочем, по истечении двух недель оправился и начал было выходить; но, к сожалению, покушал арбуза и - вторично впал в горячку, скоро уложившую его в могилу.
Около двух недель страдал юный Григорий и наконец просил афонскую схиму, по принятии которой приобщился и Святых Тайн. Это было в Успенский пост.. Тогда как Геннадий (имя, данное в схиме Григорию) изнемогал и был уже в отчаянном положении, некоторые из нашего братства отправились к 15 августа в Ивер, где храмовый праздник, и ходили прощаться с больным.
- Ради Бога, - говорил Геннадий слабым голосом прощающимся с ним братиям, - ради Бога, попросите там, в Ивере, Царицу Небесную, чтоб мне не выздороветь, а умереть...
Растроганные иноки с чувством оставили своего дивного брата... Накануне смерти, 14 августа, духовник навестил Геннадия и заметил, что он уже в предсмертной слабости. При виде своего духовника больной оживился.
- Отче, - сказал он прерывающимся голосом, - пособоруйте меня маслом…
- К чему ж это? - спросил с улыбкою духовник. - Тебе, верно, хочется пожить еще?
- Не знаю, - сомнительно отвечал Геннадий, - а что теперь лучше для меня, отче, жить ли или умереть? - спросил он духовника.
- Разумеется, лучше умереть, - заметил тот, - ты только что принял святую схиму и причастился Святых Тайн; значит, тебе остается теперь только идти к Богу, в рай.
- Так благослови, отче: я умру! - решительно и весело произнес Геннадий.
- Бог благословит! - - отвечал духовник, - с Богом в рай!
И наутро, в день Успения Божией Матери, с окончанием Литургии действительно кончил свое земное поприще удивительный Геннадий и тихо отлетел душою в райские обители. После сего скажите, пожалуйста: видали ли вы между собою примеры подобной смерти, чисто праведнической?
Отчего это в мире боятся все смерти, а здесь на Афоне так сладко, так тихо засыпают ее вечным сном? Подумайте об этом важном вопросе, и совесть, конечно, вам даст на него удовлетворительное решение. Если бы я не боялся отяготить вас подобными картинами смертности, я бы много измарал для того бумаги, но обратимся к моей болезни, о которой было выше сего слово.
Беспокойно провел я вечер в больнице с изнемогающим Германом, утро меня пугало, потому что с ним должны были начаться грозные для меня визиканты. Чтоб избавиться от лекарских рук, я решился употребить обыкновенную хитрость больных: я объявил моим докторам, что на опухоль в теле прекрасно действует регаль (афонский спирт), но натираться им я не могу в больнице, где камин опасен более для болезни подобного рода, чем спасителен; поэтому я смиренно просил позволения уйти в келлию, потому что в ней русская есть печка и постоянное тепло.
- А когда опадет опухоль, - прибавил я, - тогда с моим удовольствием я выдержу визиканты.
Мне поверили. Таким образом я вышел из больницы и уже не заглядывал в нее с тех пор, единственно из страха визикантной методы лечения. Между тем регаль действительно мне помог в наружных втираниях его в больные места; опасную рану я первоначально очистил, по совету духовника, теплою припаркою из пшеничного хлеба, а потом из ромашкового цвета.
Это удивительно подействовало на нее. Когда рана очистилась и свежая кровь разлилась по ней, я начал присыпать ее сахаром, стертым в порошок, и теперь я совершенно здоров, по милости Божией.
Письма святогорца к оглавлению
Иеросхим. Сергий Веснин. Письма святогорца.
1844 г., Афон Русский монастырь | 
