Житие Иерофея Дидаскала Введение от переводчика

Византийское богословие и Афонское Предание

В эпоху Вселенских Соборов Византийское богословие, вдохновленное египетской аскетикой, развивалось самобытно и достаточно бурно. Тем не менее, к концу этой эпохи даже такие авторитетные писатели, как прп. Иоанн Дамаскин, начинают составлять компиляции и сборники. Нетрудно заметить, что все сильнее проявляется тенденция жить прошлым, перерабатывать уже написанные тексты.

Прежде всего, это выразилось во все более жестком следовании канонам. Богословие оказывается как бы «замороженным». Против этого восстают такие яркие личности, как прп. Симеон Новый Богослов, но тенденция «омертвления» углубляется. В эпоху паламистских споров полемика уже почти целиком состоит из цитат. Изучая эти тексты, создается такое впечатление, что Византийской богословие как бы замкнулось на себя.

В части житий святых буквальное следование канонам наиболее выразительно. Житие того же прп. Симеона Нового Богослова больше похоже на панегирик. Таков был житийный канон. Тем не менее, обращаясь к Гимнам прп. Симеона, его дневниковым записям, мы с удивлением обнаруживаем, что существует множество несоответствий Жития – Гимнам.

Остается только пожалеть, что византийское сознание, родив такой мощный культурный пласт, в какой-то момент тотально замкнулось на себя. Причем, как отмечают многие богословы, это стало осознаваться именно как Предание. Но что такое – Предание? – Это способность понимать Истину в Духе Святом. Каноны неожиданно стали восприниматься как нечто самодостаточное. Одновременно богословие удаляется от реальной жизни в глубины теоретических рассуждений.



Движение исихастов на Афоне и Живое Предание

Движение исихастов, начавшееся в середине восемнадцатого века на Афоне, до сих пор для ученых представляет больше вопросов, чем ответов. Русскоязычный читатель не знаком с богословием афонских исихастов. Тем не менее, на греческом языке литература по этому вопросу весьма обширна. Научная полемика достаточно полно обобщена в книгах наиболее известного автора: Стилианоса Пападопулоса. Богословие афонских исихастов он сводит к литургическим спорам, а в духовном плане – к обновлению жизни через частое Причащение. Объясняется позиция афонских исихастов приверженностью к буквальному пониманию канонов.

Такая точка зрения сильно упрощает ситуацию и вызывает недоверие просто потому, что среди афонских исихастов много святых, прославленных Церковью, а буквальное следование канонам обычно приводит не к святости, а к зилотизму. Не стыкуются самые простые и очевидные вещи. Замкнутость на каноны омертвляет, а перед нами люди, которые вызвали духовное обновление Элладской Церкви, продолжающееся уже несколько веков. Предание афонских исихастов является сокровищницей Афонского благочестия.

Деятельность афонских исихастов ученым хотелось бы свести к литургическим спорам о древнем Предании, приведшим к столкновению двух подходов: икономии и акривии. Тем не менее, трудно себе представить афонского отшельника, который только тем и занимается, что спорит о канонах. Ап. Павел не всуе написал: «(1Кор.11:16) А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая…» Конечно, афонские исихасты защищались от клеветы и нападок, но это отнюдь не составляло сущность их движения обновления духовной жизни. Деятельность афонских исихастов заключалась совсем не в литургических дискуссиях, а в поиске Живого Предания. Иногда оно еще называется Афонским Преданием или Исихазмом.



Житие Иерофея Дидаскала как часть Предания

Одной из частей этого Предания стало житие Старца Иерофея, который до сих пор почитается на Афоне через живое преемство своих «духовных внуков». Два ближайших ученика Иерофея Дидаскала, Евфимий и Филофей, в начале девятнадцатого века написали свои воспоминания о Старце. Списки Жития сохранились в двух кодексах: Кодекс Монастыря Ланговарда, находящегося на о Парос, и Кодекс Монстыря Пророка Илии, расположенного на о. Идра. Список, который находится в Монастыре Пророка Илии, лучше всего сохранился и содержит большую часть исторической информации. Второй кодекс, Монастыря Ланговарда, хранился не в библиотеке, а в кельях монахов-ктиторов. Несмотря на это, он также в хорошей сохранности, хотя и с небольшими изъянами. Итак, существуют две рукописи. Текст, с которого мы переводили – это критическое издание, соединяющее в себе оба Кодекса.

Совершенно оригинальный стиль и живой полновесный язык Жития являются настоящим сюрпризом. Язык кафаревуса как нельзя лучше подходит для того, чтобы передать дух древних отцов: полнота и многозначность многих слов этого, можно сказать, древнего языка стали уже восприниматься как технические термины аскетики.

Если внимательно присмотреться, то можно заметить, что Житие Иерофея Дидаскала стилистически очень похоже на Житие прп. Симеона Нового Богослова, которое было написано на древнегреческом языке. Действительно, целые лексические конструкции заимствованы из древнегреческого текста совершенно без изменения. Более того, существует научное исследование (на новогреческом языке), в котором собраны параллельные места обоих текстов: жития прп. Симеона и жития старца Иерофея. Не вызывает сомнения, что оба ученика Иерофея стилизовались под византийский агиографический канон. Но как им удалось передать внутреннее горение?! – Этот вопрос вы постоянно будете задавать себе читая текст…

Много сил исследованию текста Жития отдали известнейшие греческие подвижники и ученые Филофей Зервакос и Александр Мораитидис. Уже по одним этим именам тот, кто понимает, может догадаться, что мы вторгаемся в святилище греческой Библиотеки Исихазма.



О том, чего мы не ожидаем встретить в Житии…

Когда мы погружаемся в текст Жития, перед нами открывается внутренняя жизнь удивительных людей. Иерофей Дидаскал был духовником прп. Никодима Святогорца. Долгое время они искали встречи с прп. Паисием Величковским, вероятно, это встреча произошла, если не в жизни, то в Духе. Духовные параллели приведут нас к прп. Симеону Новому Богослову. Неожиданно мы окунаемся в реальную жизнь таких величайших святых, о которых мало что известно. Сам Господь скрыл их от человеческой славы. Духовная борьба, монашеские ошибки и победы, предстают перед нашим мысленным взором с такой обезоруживающей откровенностью, что невозможно читать без изумления. Душевные борения представлены в такой наготе, что приходится «затаить дыхание» перед откровением внутренней жизни чужой души - тайной, обращенной прямо к сердцу. Сразу становится очевидным, насколько эти люди были необычны, исключительны, многогранны…

Их жизнь оказывается настолько наполненной непониманием и интригами внешних, что более походит на мученичество. Это перекрывает все наши представления о монашестве как Пути к Святости. Вместе с действующими лицами мы постоянно находимся во внутреннем борении перед монашеским Крестом и чувствуем себя невольными участниками событий. Тем самым Житие подводит нас к тайне монашеской жизни, на которую прикровенно указал ап. Павел: «(1Кор.11:19) Ибо надлежит быть и разномыслиям (ересис, в данном контексте, - интригам, предательству) между вами, дабы открылись между вами искусные (в добре)…». Ср. с (Мф. 18:7).

Фрагмент рукописи



До настоящего времени это Житие имело обращение лишь в узких кругах афонских монахов, изучающих традции Исихазма. Житие причудливо сочетает в себе два подхода: византийский житийный канон и дневниковые записи исихастов... Дело в том, что богословие афонских исихастов не совсем привычное, оно - живое: непосредственное, откровенное, прямое, в чем-то даже детское. С другой стороны, Житие полностью соответствует Византийскому житийному канону. Это удивительное сочетание и выражает Живое Предание: нечто глубоко родное, церковное, привычное, понятное и в то же время - живое, искреннее и глубоко личное...



Богословские акценты

В богословском плане это Житие слишком специфично. Ключ к богословию афонских исихастов заключается в том, что они очень любили каноны, но не были привязаны ни к чему формальному. Исихасты ревностно защищали каноны «до смерти», не считаясь ни с чем, и в то же время не были рабами буквальной приверженности к канонам. Это хорошо показано, например, в главе «Игнатий из Каламитзи». Вероятно, не все смогут понять парадокс: каким образом свобода от буквального следования канонам, может сочетаться с такой любовью к Преданию, что исихасты отстаивают Его как свой Символ Веры. В этом есть Тайна, открывающаяся не уму, а ищущему сердцу.

Тем не менее, любознательный читатель сам найдет множество подтверждений такому взгляду в тексте Жития. Поэтому не будем утомлять лишним комментарием, мы только хотели расставить акценты. Когда вы будете читать Житие, следует помнить, что это произведение сугубо монашеское, поэтому его изучали только на Афоне, причем, оно использовалось как текст «для служебного пользования». Кроме того, стоит обратить внимание на два ключевых понятия, проходящих красной нитью через все Житие: ревность и свобода.

Фрагмент письма Иерофея Дидаскала