П. Троицкий. Разбойничьи нападения на русских келлиотов на Афоне по материалам Архива Внешней Политики - часть 3
Борьба с Папаяни
Одним из вопросов послуживших к возбуждению кампании против русских, послужила распря между грекам Папаяни и Фотием. Папаяни был агентом Русского Пароходство и с давних пор владел Дафни. В целях борьбы с русским «засилием», у Папаяни появился конкурент – Фотий. Русских монахов обвиняли, что они ночуют в Дафни, творят там разные безобразия и занимаются пьянством. В этом деле активное участие принял патриарх, который заявил об этот самому послу, чтобы разобраться в ситуации туда был прислан титулярный советник Серафимов. Во время его визита выяснилось, что русские монахи Пантелеймонова монастыря, а также Андреевского и Ильинского скита и некоторых русских келлий имеют на Дафни подворья, но ночуют они на этих подворьях редко - в крайнем случае, и избегают лишних расходов. Боле того они должны давать подробный отчет своей келлии или монастырю. Две небольшие харчевни Фотия и Папаяни не могут служить соблазном для наших монахов, ведь монахи не могут за свой счет пользоваться приготовляемыми там угощениями, так как в общежительных обителях, которыми в большинстве являются русские, у большинства насельников нет собственных денег[i].
Ну, и, разумеется, ни театров, ни других увеселений, порожденных буйной фантазией Серафимов не заметил. Правда, один из турецких чиновников приобрел граммофон, появление которого вызвало яростные нападки монашествующих на владельца. Серафимов отметил, что виденное им в Дафни не соответствует рассказам патриарха о разгуле.
Все заставило Серафимова считать, что Его Святейшество сознательно ввели в заблуждение и обвинение русских монахов и покровительствующего им Папаяни результат вражды греческого элемента к русским, который уже давно выражен в донесениях Генерального Консульства в Солуни. И эта вражда не прекращается, а только усиливается. И проявляется во всем, начиная от запрещения русскому келлиоту использовать появившийся на территории его келлии родник и кончая попытками терроризировать русских монахов путем вооруженных нападений. Господину Серафимову стала ясна эта картина, после того, как он узнал обстоятельства передачи Ксиропотамским монастырем некому греку Фотию. Из-за этого лишился части участка агент Российского Общества Пароходства Илия Папаяни. Он вместе с другими членами семьи с 1864 года был представителем этого общества на Афоне.
Очевидно, что Ксиропотамский монастырь действовал в согласии с группой греческих монастырей, целью которых являлось, Папаяни, слывущего русофилом, удалить с Афона и передать агентство их ставленнику Фотию, и таким образом захватить важнейшее направление в афонской жизни. Фотий же получил от греческих монастырей денежную помощь, и, в первую очередь, от Ивера. Сначала Фотий в 1907 году сделался агентом двух маленьких греческих пароходных кампаний «Патриотик» и «Хаджи Дауд» и почти сразу же вступил в конкуренцию с Папаяни. Одновременно кампания против Папаяни началась в Главном Агентстве Русского Общества в Константинополе. Увы, он и сам давал повод к развертыванию этой враждебной деятельности. В части арендуемой Фотием находятся правительственные учреждения, пристань и часть домов паломников. Все это давало надежду, что лишившись этой аренды, Папаяни должен будет отступить и покинуть Афон. Однако из-за того, что все паломники и вся денежная часть корреспонденции перевозятся на русских судах, Папаяни удалось выдержать. И он стал строить новую пристань на своей территории. Эта тяжба привела к падению цен и сделала Папаяни более внимательным к русским интересам на Афоне. Но заинтересованные и нравственно и материально в предприятии Фотия греческие монастыри не сдаются и пользуются всяким случаем для достижения своих целей. Поэтому-то они подали это заявление Святейшему Патриарху Иоакиму III о положении дел в Дафни, что бы вызвать нужное давление посольства и поменять русского агента. Иногда даже погода способствовала грекам. Ливень 14 сентября 1911 года произвел сильные опустошения на Афоне и разрушил мост через поток, который служит границей между владениями Фотия и Папаяни. Так как на участке Фотия находятся правительственные учреждения и пристынь, то Папаяни немедленно приступил в к восстановлению моста, но тут подал протест Ксиропотамский монастырь, не желавший соединения своего берега с территорией Папаяни. Около двух месяцев шло разбирательство и восстановить мост стало возможно только благодаря настояниям турецкой властью.
Серафимов же рапортовал и о положении дел в Карее. Скопление здесь монахов, по его мнению, наблюдается из-за пребывания в Карее одновременно и каймакама, и Протата. Кроме того здесь все монастыри имеют свои конаки и кроме того пребывают все монахи в лавки и на ярмарки и вообще по делам. Серафимов не заметил здесь изобилие трудового элемента. Вид монашеского города нарушается большим количеством греческих лавок, существующих с разрешения Протата, который при желании мог бы их закрыть. Русские монахи от этого бы не пострадали, так как довольствуются всем в своих обителях. Серафимов не заметил никакого улучшения отношения к русским, которое характеризовал как враждебное Кохманский еще в 1907 году. Страх же греков перед ростом русского населения только усиливается. Обращение Серафимова к Протату с просьбой содействовать улучшению настроений вызвало поток обвинений против наших монахов. Обвинения сводились к тому, что число наших монахов растет, и они слишком много строят. Указ от 7 июня 1909 года разрешающий в келье иметь до 6 насельников – результат этого настроения у греков. Каймакам Али Талаат Бей с возмущением говорил о ряде мелких придирок к нашим монахам, с помощью которых постоянно тормозят их деятельность на Афоне. И ничто не может говорить об улучшении отношений в будущем. Ничего об изменении status quo Афона ему разузнать не удалось. Вероятнее всего в действительности ничего турками в этом направлении не предпринималось. Он же отметил хорошие отношения, которые сложились между представителями турецкого правительства, начальника таможни и капитана порта в Дафни.
В январе 1912 года Генеральный Консул докладывал послу о результатах командировки. Случаев разгула на Афоне, о которых говорил патриарх обнаружено не было, хотя консул добавил от себя, что случаи пьянства среди русского монашества замечены были, как, впрочем, и случаи неподобающего поведения Генеральное Консульство когда такие случаи происходят ставить это на вид и принимает меры все от него зависящие чтобы это дело прекратить. По результатам поездки Генеральный консул писал, что нельзя согласиться с мнением патриарха, который видит одну из причин нравственного упадка в постоянном там пребывании крестьян, работающих на монастырских постройках. Этот выпад тоже вполне понятен: стройку, столь раздражающую греков, ведут русские, значит, они и виноваты в разгуле. Консул же говорит, что по его данным рабочие ведут себя смирно и не хуже монахов. Из личного опыта пребывания на Афоне могу сказать, что и сегодня рабочие ведут себя если не по-монашески, то довольно скромно. Это нельзя не отнести к очередному улову патриарха и греков. «Не сказалась ли в упомянутом предположении Патриарха навеянная на него греческими монахами досада на постройки наших монахов, для каковых главным образом и требуются упомянутые рабочие». Консул указал на другую возможность дурного воздействия на монахов. Плохое влияние могут оказывать сомнительные личности, приезжающие на Афон и принимаемые на квартиру греческими келлиями в Карее и проживающие там без определенных занятий. По Афонским правилам светские лица на Святой горе могут проживать не более установленного срока, по окончании которого должны либо принять постриг, либо удалиться с Афона. Но, греки допускают разные исключения в этом вопросе. Так в греческой келлии Вознесения в Карее уже 10 лет живет некий русский подданный Климноталь, который не пострижен в монашество, но носит рясу. Этот мнимый монах промышляет писанием прошений и способствует развитию духа сутяжничества в наших монахах. Это все способствует и появлению мелких счетов в среде отшельников. Генеральный Консул заметил, что как раз удаление его было бы весьма полезным. Представитель протата в Солуне иеромонах Козьма распространял слух. Что якобы турецкое правительство собирается отправить на Афон войска, Но Ибрагим Бей ныне перемешенный в Константинополь, сказал, что войска на Афон правительство отправлять не собирается, но для ограждения отчет. правительство намерено к существующему в Карее жандармскому посту добавить еще три в окрестностях Есфигменского монастыря. Заполнены он и будут жандармами. От самих греческих обителей зависит, то, чтобы на Афон не были бы присланы греческие войска[ii].
Таким образом, патриарх Иоаким III пытался использовать разные небылицы, чтобы убедить посла, что недостойное поведение русских монахов может привести к вводу турецких войск на Афон и изменению положения дел на Афоне. Серафимову, что убедить посла в надуманности этих опасений пришлось проделать путь на Афон. Но в действительности опытному политику и аналитику не требовалось даже двигаться с места. Патриарх, прослывший чуть ли ни русофилом, в действительности был приверженцем более тонкой антирусской политики, чем другие греки. У многих из них прорывалось желание физической расправы с русскими на подобие того, как это было в Крестовоздвиженской келлии. Патриарх немало времени проведший на Афоне и хорошо знавший русских келлиотов из этого знакомства сделал вывод, что с русским бессмысленно бороться с открытым забралом. Из такой борьбы греки вышли бы скорее всего проигравшими да и на века бы дискредитировали греческое православие. Гораздо лучше и эффективнее прикинуться другом, сочувствующим и подбрасывать простофилям русским всякие глупые мысли на подобие безудержного пьянства на Афоне. Вдруг поверят. Во времена доброжелательного патриарха был принят в 1909 году жуткий афонский закон, направленный против его друзей келлиотов. По мнению Герд Патриарх Иоаким не испытывал любви к русским. «Среди афонских бумаг МИД хранятся собственноручные письма патриарха, в которых он резко осуждает некоторых русских монахов за их неподобающий образ жизни и просит русское посольство принять против них срочные меры. «Из числа…факторов, влиявших на изменение нравов и условий монашеской жизни на Афоне, на первом месте, поистине, должны быть поставлены русские монахи. Они стремятся к богатству и наживе, входят в широкое общение с миром, привлекают великие жертвы, приступают к громадным постройкам, …усиливают мирской элемент на Афоне…» ‑ писал Иоаким товарищу обер-прокурора Св. Синода В. К. Саблеру[iii][iv]». Очевидно, что любимый в России патриах был сыном своего народа и хорошим дипломатам. Внешне проявляя расположение к любившим его русским монахам, но тайно действовал против них, действуя через русских архиереев и Синод. Его последователи использовали разногласия между учеными богословами и монахами-простецами, что привело к погрому русского Афона в 1913 году. Патриарх Иоаким показал грекам, как надо вести с простодушными русскими, чтобы легко добиваться успеха. Его практике следовали греки весь XX век. В результате этой дальновидной политике русскими были утрачены Андреевский и Ильинский скиты. И под угрозой находился Пантелеймонов монастырь, принадлежность которого России, не признается греками и по сей день.
А русские же испытывали к нему искреннюю любовь. Как уже говорилось, патриарху Иоакиму удалось завязать дружеские отношения с рядом русских архиереев и даже Синод прислушивался к его мнению. Можно сказать, что русские келлиоты в этом случае оказались между молотом и наковальней. У нас нет прямых свидетельств, но видимо именно патриарх Иоаким пытался вызвать гнев русского Синода на келлиотов. Труднее ему было с МИД-ом. Не удалось ему использовать русских мидовцев, которые непреклонно гнули свою линию и помогали русским монахам. Вся комедийность ситуации с о. Пантелеймоном говорит о том, что монастырь, протат, патриарх не случайно отсылала о. Пантелеймона от одного к другому это была продуманная политика. Прибавьте к этому еще иерусалимского патриарха Диомида, то сможете представить себе всю эту картину. И всем им не удалось сломить непреклонного русского старого монаха. Запрещен в священнослужении ни за что, без всяких оснований, о. Пантелеймон был именно патриархом Иоакимом. И не смотря на все протесты на все обращения к разуму он этого запрещения снимать не захотел, понимая всю опасность таких вот русских пантелеймонов для эллинизма. «Во время посещения греческого консула Г. Докоса он тесно с ним общался и давал ему советы касательно тех мер, которые можно принять для поддержания эллинизма»[v]. Он осуждал русских келлиотов за стремление к «богатству и наживе»[vi], призывал русское посольство принять против них срочные меры и при этом активно пользовался русскими деньгами, просил возмещения «издержек на возобновление почтенной пустынной обители»[vii].
Разбойничьи нападения на русских келлиотов
12 мая 1912 было совершенно наделавшее шума нападение на келлиота обители св. Георгия на Керашах иеромонаха Георгия. Он возвращался из почтовый конторы на Дафни, вез крупную сумму денег письмами и переводами из России, и почти у ворот своей келлии подвергся нападению. Ехал он примерно за час до захода солнца вместе с диаконом Ильинского скита Пахомием. Вблизи самой келлии, находящейся в глухой безлюдной местности, в глубоком ущелье, в густом лесу их окружили человек семь разбойников, вооруженных винтовками «Гра». Они заставили монахов слезть с мулов, связали руки и отвели в лес. Там отобрали у о. Георгия деньги (1400 руб.) и угрозами заставили написать в келлию распоряжение немедленно прислать 750 лир. И с этим намерением отправили в келлию о. Пахомия, предварительно ограбив его на 50 руб, оказавшихся при нем. При этом сказали, что если с о. Пахомием придут еще люди, то они тут же убьют о. Георгия. После того как их требования были выполнены, они отпустили на волю отцов Георгия и Пахомия[viii]. Были, конечно, приняты меры к розыску преступников, и расследование контролировалось русским консульством, но так никого и не нашли. Монахи просили г. Кохманского сообщить послу об этом преступлении, Протат разослал предписание задержать всех подозрительных людей. Напуган был каймакам: за двухлетнее пребывание на посту это первое столь дерзкое преступление, и он бросил все свои слабые силы на поиск грабителей. Это преступление заставило в очередной раз вспомнить о неудовлетворительной организации русской почты. Часто повторявшиеся нападения на келлиотов, возвращавшихся с крупными суммами с почты, приводят к мысли, что среди служащих были люди разглашавшие информацию о получении этих переводов, иными словами, наводчики. Следствие возглавил хорошо знакомый с афонскими обычаями прокурор и чиновники посольства.
По мнению пострадавшего о. Георгия нападавшие были не пришлые, а проживающие на Афоне без определенных занятий греки. Он узнал среди нападавших несколько человек, которых он не раз встречал в Дафни и на Карее, но не знает их имен и точных данных. Русские монахи убеждены, что занимающиеся такими преступным промыслом греки могут найти убежище в любом греческом учреждении и даже в монастырях и келлиях. И даже имеют возможность там прятать свое оружие. А от монастырских и протатских семенов (кавасов) они узнают о больших денежных посылках. И прибавим к этому, что местное агентство Русского Общества Пароходства и Торговли находилось всецело в греческих руках.
Кохманский сказал епистатам, что в случае распространения на Афоне бесчиния трудно будет удержать турок от присылки туда нужного количества жандармов и войск, что нарушит права Афона на самоуправление, и это на многих произвело впечатление. Его план вызвать в ответ на нападение на русских монахов наибольшее возможное воздействие со стороны турецкого правительства. Опрос главных семенов, следствие, административные распоряжения об удалении с Афона всех действительно подозрительных лиц. Во время следствия чиновник генерального консульства был на Афоне. Семены – официальная охрана, но набирается без всякого отбора и рекомендаций. Необходимо убрать личности, которые не могут дать удовлетворительного ответа о роде своих занятий.
Кохманский в 1909 году был на Афоне одиннадцать дней и встречался там с келлиотами. Он собрал всех настоятелей келлий или их представителей и объяснил им насколько поведение некоторых из них порочит доброе имя русского келлиота.
Солунь 8 мая 1909 года. И.А. Зиновьеву. Его Высокопреосвященству[ix].
Милостивый Государь!
Иван Алексеевич!
В дополнение к донесению моему Императорскому Посольству от 5 марта с.г., № 194 касательно принятия мер против русских келлиотов на Афоне, своими неблаговидными поступками в России вызывающих нарекания со стороны Св. Синода, имею честь уведомить Ваше Высокопревосходительство, что я воспользовался разрешенной мне поездкой на Афон, где я пробыл 11 дней с 19-го по 30-е минувшего апреля, чтобы созвать почти всех настоятелей наших келий или представителей от них, и еще раз объяснил им живым словом, насколько поведение некоторых из них порочит доброе имя вообще русского келлиота и при упорстве их способно нанести непоправимый вред интересам всего афонского келлиотского сословия. Я обратил особенное внимание собравшихся русских монахов на следующие пункты, делающие отношения русских келлиотов к русскому верующему народу ненормальными, вызывающими преследования.
1) Некоторые келлиоты ведут чрезмерную корреспонденцию с Россией, отправляя туда просительные письма и воззвания в громадном количестве, причем не довольствуются жертвователями лично им знакомыми из числа посетивших Афон поклонников или их знакомых, но рассылают свои письма совершенно неизвестным лицам по адресам, взятым из разных адресных книг и календарей, которыми они запасаются специально для этой цели. Огромное количество таких отправлений не дает келлиоту возможности обойтись своими средствами, и он принужден свои воззвания печатать или литографировать, для подписей же адресов, за недостатком среди собственной братии грамотных, ему приходится брать людей со стороны. На спрос, конечно, является и предложение, так как на Афоне постоянно пребывают разные темные личности из России, не имеющие пристанища. А в последние годы стали появляться даже евреи, нанимавшиеся за дешевую цену для письменных работ в келлии. Другую сторону всего этого объяснить монахам излишне, насколько она сама по себе ясна. И я указал, что массовое воспроизведение механическим путем рассылаемых с Афона воззваний и писем должно быть раз и навсегда остановлено. Тем более что вообще печатные произведения из заграницы подлежат в России цензуре. Проникая же туда в закрытых письмах, как это бывает с монашескими брошюрами, они к тому же носят и прямо противозаконный характер. Вообще же воззвания о пожертвованиях могут допускаться в случаях лишь действительной надобности и адресоваться только благодетелям, лично келлии известным, чтобы те не имели повода возмущаться вымогательством афонских келлиотов и протестовать перед местным благочинием и т.д. по духовной иерархии.
2) Некоторые старцы келлий часто отлучаются с Афона иногда по хозяйственным надобностям келлии, иногда же ‑ по личным нуждам не всегда похвального свойства. Бывали случаи, что настоятели не проводили вместе со своею братиею даже такие важные в религиозной жизни дни, как Страстная Неделя и Пасха. Наиболее предосудительны поездки афонских монахов в Россию, если на это не исходатайствовано особое разрешение, так как в таких случаях монахи наши пользуются двойственностью своего положения как принявшие монашество заграницей и продолжающие числиться в России светскими лицами по заграничным паспортам на прежнее светское имя. Таким образом, некоторые монахи приобретают в России на свое мирское имя, и на средства келлии недвижимые имущества, и на этой почве происходят разные злоупотребления и обход закона.
3) В сезон больших праздников, как Рождество Христово и Пасха, некоторые келлии командируют в Иерусалим доверенных лиц с явно корыстными целями делать поборы среди русских паломников, не довольствуясь теми, которые заезжают оттуда и на Афон, так как последние, притом лишь мужская половина, выезжают из Иерусалима уже сильно отощавшими и часто сами нуждаются в помощи. Такие летучие отряды афонских монахов раскладывают в Иерусалиме на улицах свои столики и зазывают жертвователей записывать у них имена для поминовений, на перебой расхваливая один перед другим свою келлию и ее старца. Часто возмущенные таким бесстыдством паломники, возвратясь в Россию, рассказывают там о виденных ими типах афонских монахов, а эти рассказы особенно порочат имя всех келлиотов, из коих большинство описанным проступкам непричастны.
4) За последние годы смут в России и на Афоне стали появляться в изобилии разные подозрительные личности, легко находящие себе приют в русских келлиях, особенно если знают какие-нибудь ремесла и мастерства. Таким образом наши келлиоты являлись укрывателями взбунтовавшихся матросов с броненосца «Потемкин» и разных революционеров и экспроприаторов[x], сами того не сознавая, а может быть иногда и сознательно. Ввиду громадной опасности, какой таким попустительством настоятель келлии подвергнет последнюю в глазах Правительства, я рекомендовал тщательно проверять документы всякого лица, принимаемого на Афон более или менее на продолжительное время в келлию, и с подозрительными не входить в общение. Слова и указания мои были выслушаны собранием келлиотов очень внимательно и серьезно, многие открыто выражали радость, что я официально выставил им зло, коренящееся в их жизни, так что я мог наглядно убедиться в том, что большинство наших келлиотов непричастно к тем поступкам некоторых монахов, которые вызывают нарекание в России. Тут же самими монахами был поднят вопрос о возможности действительных мер против порочных лиц из их же среды, которые окажутся и впредь упорными в своем неблаговидном поведении. Чувствуя настроение большинства, я старался внушить келлиотам, что хотя наружно они и независимы друг от друга, но внутренне связаны общим именем русских келлиотов на Афоне, поэтому если кто-либо из них навлекает тень на это имя, то он не может такое свое поведение считать своим частным делом, а остальные келлиоты имеют неоспоримое нравственное право вступиться за общую их честь и интерес, а совместным влиянием наставлять, порочного члена их сообществ на правильный путь, если же их личные усилия окажутся недостаточными, чтобы образумить упорствующего собрата, то их долг, не дожидаясь преследования его со стороны Св. Синода и правительства, так как оно может задеть общей массе и неповинные келлии, самим заявить о своей несолидарности с таким порочным монахом и подать на него протест при самой широкой огласке, так, чтобы преследуемый за свои поступки монах, первый был об этом осведомлен и не мог обвинять протестующих в злостных интригах. При таких условиях у правительства всегда найдутся средства направлять действительную кару против заведомо неблагонадежных лиц и воздерживаться от общих мер, могущих тяжело отозваться на многих непричастных. Это мое заключение произвело заметное впечатление на наших келлиотов и не вызвало сколько-нибудь значительных возражений с их стороны; все обещали сообразоваться с моими советами, и я полагаю, что периодически повторяемые такие наставления в состоянии до некоторой степени упорядочить жизнь нашего афонского монашества.
Многозначительным добавлением к моему разговору с монахами должно было послужить принятие мер против настоятеля келлии Благовещенского Хиландарского монастыря, иеросхимонаха Парфения[xi], преследуемого Св. Синодом за дерзкие выходки против духовных властей в России. Согласно с изложенным мною в вышеупомянутом донесении предложением, я лично виделся с о. Парфением. Выяснил ему, в какое тягостное положение привел он свою келлию неисправимым своим поведением, и настоятельно советовал для блага келлии, на создание коей он положил всю свою жизнь, сложить с себя настоятельство, оставаясь в ней на покое, и передать управление своим ученикам. Тем более, что болезненное состояние его не позволяет ему должным образом вести сложные дела этой большой обители. Расслабленный старец этот, отличающийся непреклонным своевольным характером, после тяжелой внутренней борьбы решился, наконец, принести себя в жертву. Я же подкрепил его в этом решении, обещая, что как только настоятельство в келлии перейдет к его старшему ученику и будет переписана сама омология (договор с начальствующим монастырем), Св. Синоду не останется оснований считать келлию неблагонадежной и запрещение на деньги, посылаемое жертвователями на ее имя, будет снято.
Хотя переговоры с о. Парфением велись и наедине, без огласки, тем не менее, суть их не могла остаться тайной для остальных наших келлиотов, оставленных мною, кроме моего личного к ним обращения, под непосредственным впечатлением от всех реальных последствий, к каковым может привести каждого из них упорное неблаговидное поведение[xii].
Вместе с сим считаю полезным, на случай могущейся встретиться надобности, предоставить при сем составленные с возможной точностью списки русских келлий, калив и отдельных пустынников на Афоне, из коих видно, что в 87 келлиях проживают 1221 монахов, в 81 каливах ‑ 120 и в разных местах отдельных пустынников ‑ 501.
С глубочайшим почтением и таковой преданностью имею честь быть
Милостивый Государь,
Вашего Высокопревосходительства
Покорнейшим слугою.
Н. Кохманский.
Русскими иноками-келлиотами была составлена в 1911 году целая брошюра об усиливающихся притеснениях. Главным ударом по русским келлиотам было принятие 7-го июля 1909 года синодальной грамоты, согласно которой в келлии не может находиться более 6 человек. В противном случае старец келлии отлучается от «Святой Единосущной, Животворящей и Нераздельной Троице и предается проклятию Святых Отец и Церкви»[xiii].
Греческое монашество в ту пору находилось в ужасном духовном состоянии. Не было ни нормальных духовных школ, нарушены традиции, в монастырях превалировал идиоритмический устав, благочестие находилось на чрезвычайно низком уровне, монахи занимались ростовщичеством, хранили в келлиях оружие, укрывали фактических разбойников. Лишь только слабый ручеек традиции сохранился на Афоне.
Принял этот страшный дискриминационный указ Патриарх Иоаким III, о двуличной позиции по отношению к русским монахам здесь уже писалось. Это показывает, насколько большую роль играло лицемерие в афонских делах. Для греков особого значения (этот закон) не имеет, есть не так много келлий, в которых более 6 человек. Для русских он был равносилен запрещению селиться на Святой Горе. В русских обителях св. Пантелеймона, апостола Андрея и пророка Илии старались не принимать монахов. Эти обители были уже заполнены, перенаселение требовало нового строительства, которое вызывало нарекания, а то и прямое противодействие греков. Кроме того Российская Империя была богата и пришельцы могли найти средства для обустройства. Что же оставалось делать «обиженным» грекам? Придумывать старые неписанные законы, или выпускать новые патриаршие постановления, которые отстаивали бы их интересы.
На Афоне менее шести человек и опасно было селиться, ‑ такой аргумент приводят русские келлиоты. На Афоне хозяйничали разбойничьи четы, которые грабят, убивают иноков по преимуществу болгар и русских. Греческие келлиоты, как уже писалось, имеют в келлиях оружие не только холодное и огнестрельное: револьверы, браунинги и даже винтовки военного образца. Русские монахи считают недопустимым монашествам иметь оружие и употреблять его хотя бы в крайнем случае для самозащиты. Нападения злоумышленников это не выдумки, как это пытаются представить греческие монахи и протат.
В 1900 году убиты около Хиландарского монастыря 2 монаха Андреевского скита. В 1902 году убит и ограблен по пути из Андреевского скита в Ватопед иеродиакон Ираклий, везший из Андреевского на свой метох деньги.
В 1902 году ограблен по пути с русской почты из Дафни иеромонах Артемьевской келлии Сергий и монах келлии преподобных Петра и Онуфрия Едиссий.
В 1903 году ограблен иеромонах Виссарион (Крестовоздвиженская келлия) по пути из Дафни.
В 1903 году ‑ вооруженное нападение на о. Пантелеймона. В том же году нападение на о. Виссариона, который захвачен и под угрозой смерти принес из келлии 500 лир.
В 1905 году убит и ограблен в своей каливе Пантократорского монастыря русский схимонах Герасим.
В 1907 году ограблен по дороге иеромонах Афанасий, а его спутники избиты прикладами.
В 1908 году 28 июля ограблен на пути в свою келлию иеромонах Пахомий, который в 1910 году подвергся нападению на келлию спасся только бегством. Но ему была дана записка с требованием выкупа. Стреляли боевым зарядом в настоятеля златоустовской келлии иеросхимонах Кирилл.
И эти афонские четники не просто грабители, а члены политической партии поставили себе задачей терроризировать русский элемент. И за это свидетельствуют следующие факты: записка о. Пахомию составлена очень грамотно без ошибок.
6 русских монахов не смогли остановить убийцу о. Моисея в марте 1908 года. Он жил на Иваннице с 15 человеками братии.
Для ежедневных служб вечерни, повечерия, утрени и литургии, которые составляют ежедневно по 8‑9 часов надо 2 иеромонаха, 1 иеродиакон, чтец и двое певчих, один экклесиарх и того уже семь человек. А кроме того нужно иметь эконом, повар и трапезарь. В больших келлиях и гостинник и привратник и это уже составляет 12 душ. Трудно себе представить, как можно привести к подобной норме русские келлии составляющие 20, 30, 50 и даже 1000 человек». Многочисленным иеросхимонахам, иеродиаконам, схимонахам и монахам пришлось бы переодеться в цивильное платье и отправиться в Россию в их родные села и города, свои семьи. Ведь монахи, постриженные на Афоне не признаются за таковых в России. А вернуться в мир ‑ это попрание монашеских обетов.
Дело отцов Герасима и Нифонта
Но положение келлиотов ничуть не улучшалось со временем, несмотря на активную позицию Русского Посольства.. Если бандитские нападения все же были редкостью, то со стороны монастырей, протата и патриархии происходило систематическое давление на келлиотов. В 1911году произошла вопиющая истории с русскими келлиотами Нифонтом (Красновым) и Герасимом (Поповым). Он были подвергнуты преследованию за то, что с согласия своего кириархиального монастыря стали перестраивать свои келлии. Они дают разъяснение случившемуся в письме Константинопольскому послу от 12 октября 1911 года[xiv].
«В Патриаршей Синодальной грамоте, занесеной в Современный свод законов Великой Христовой церкви, в которой говорилось:
«Все келлии и скиты как в прошлом с самого начала, так и в будущем все время составляют неотторжимую и неотделимую собственность священных монастырей, от которых они зависят….»
Затем упоминается обязательный келлиотский акт. «Настоящим ( с приложением печати и собственноручно подписанным нашим монастырским актом, объявляется что пришедший в наш (Название) монастырь преподобнейший отец (имя) просит купить у нас келлию наследственно на три лица, согласно издавна существующему порядку и обычаю. Первым лицом состоит старец, вторым (имя), третьим (имя), причем они обязаны увеличивать и обрабатывать имущество келий, и свободно пользоваться ее доходами, как полные хозяева. Ни один из нас, или наших приемников не должен их ни в чем беспокоить. Этим самым нам лишний раз подтвердили нашу келлиотскую зависимость относительно монастырей и прямой долг перед Великою Христовою Церковью, требующий от нас «увеличения» и «обрабатывания» своего келлиотского имущества, заключающегося в наших келлиях исключительно из зданий храма и братских помещений, неудовлетворяющих в настоящее время нашим насущным требованиям.
Будучи послушными исполнителями желаний Великой Церкви, и верными сынами своего далекого отечества; мы, иеромонахи–настоятели Нифонт и Герасим, по усердию своему и силе возможной, приступили с благословения господствующего над нами Хиландарского монастыря к выполнению своих христианских и патриотических обязанностей: первый к постройке здания для братских и паломнических келлий; второй – к сооружению храма.
Вместо отеческого сочувствия членов духовной власти нашему святому делу, мы встретили, по обыкновению, одну неприязнь и корыстолюбие со стороны некоторых отцов Протата, предлагавших нам оградить наше спокойствие в постройке за «некое» количество турецких лир, но не удовлетворив свои «наживательные» аппетиты, святые отцы Протата, забыв 9-ю заповедь Господа, обратились с доносом к Константинопольскому патриарху, оклеветав Хиландарский монастырь во взяточничестве и торговле монастырскими «благословениями», о чем было сообщено патриархом турецкому министру внутренних дел с указанием, даже размера взятки: (250 тур. лир, и просьбой запретить нам дальнейшую, якобы незаконную постройку, благословенную Хиландарем.
Возложенную министром миссию солунский вали поручил исполнить афонскому каймакаму, который на месте убедился в нашей правоте и формальной законности построек, ввиду чего и воздержался положить м свое «veto» на наши строительные действия. Предполагая инцидент исчерпанным, мы были поражены, получив от наших доброжелателей копии с патриаршего письма, адресованного в Хиландарский монастырь…»
В этом письме, написанном в обычном витиеватом греческом стиле и подписанном Константинопольским патриархом Иоакимом, говорилось о том, что монастырь должен немедленно прекратить уже начатые якобы «незаконные» постройки в этих келлиях. Там же говорилось, что чуть ранее церковь уже требовала остановить эти постройки, но старцы обители ответили, что разрешили эти постройки не видят основания их останавливать. Соответственно, если монастырь этого не сделает, то «обитель будет отстранена решением Синода от участия в Протате с лишением присвоенных прав», а «келлиотов, испросивших незаконное разрешение для возведения больших зданий», переменяющих «вид келлий, предавая им вид монастырей и обителей, и вообще делающих много противоположного местному закону, причиняя нравственный и материальный вред» наказать запрещением «совершенно священнодействовать в их келлиях» [xv].
Далее о. Нифонт сообщает, что три года назад получил от Хиландаря письменное разрешение на строительство корпуса, причем план и размеры были согласованы. Протату не могли не быть известны размеры здания при утверждении и строительстве фундамента. Три года Протат молчал по поводу стройки и о. Нифонт это молчание считал аз одобрение. Кроме того, «о размерах строящего здания было известно и турецкому министерству и строительной комиссии, осматривавшим постройку и планы, после чего разрешивших беспошлинную доставку материала…»[xvi]. Точно таким же образом шла постройка храма и в келлии св. Иоанна Богослова, закладка которого совершена была торжественно, а о размерах его сообщалось любому желающему. А теперь иеромонахам Нифонту и Герасиму «грозит незаслуженное наказание за их действия, ибо, злоба Константинопольского синода и патриарха, в своем ослеплении, всегда предпочитает разражаться над нашими русскими келлиотскими головами».
Обратим внимание: простые русские келлиоты лучше представляли себе реальность, чем русские архиереи. Много возвышенных и хороших слов было сказано о патриархе Иоакиме, якобы друге русских монахов. Келлиоты же установили, что гонения на них инициировались патриархией. И даже если учитывать, что на патриарха могли влиять члены синода, то все равно мы опять приходим к выводу, что Патриарх сознательно и осторожно проводил антирусскую политику. Келлиоты нашли достойный ответ на происки Синода:
«Не оказывая никому никогда сопротивления мы лишь придерживаемся точному исполнения указа Патриарха и Константинопольского Синода, особо предписавших беспрепятственное и непосредственное подчинение монастырю, от которого зависим».
Далее они говорят о том, что «незаконное разрешение» они получили у монастыря игуменьей которого является Сама Божия Матерь. А если говорить о нанесении якобы нравственного и материального вреда, то келлиоты напоминают, что покупали материалы для строящихся здании почти у всех афонских монастырей. Таким образом, они принесли всем этим монастырям доход, и вряд ли старцы монастырей считают деятельность этих келлий материально вредной. И они же задают вопрос «как назвать тогда поступок Протата, который знал о строящемся здании келлии Св. Троицы, знал о закупаемых ею материалах, о его количестве из плана о размерах строения, знал, и молчал три года до самой постройки крыши, то есть до тех пор, когда окончилась покупка келлией материала из греческих монастырей, теперь, те же самые монастыри, чрез своих антипросопов, участвуют в обвинении келий в «незаконной постройке»».
Далее в письме говорить, что строимые келлиотами здания находятся в изолированном положении, на высоком месте никому не могут загораживать света, «а своим приличным чистым и красивым видом, могут служить примером для греческих обителей…»
«Все греческие придирки оставляют одну сплошную ложь, которую, благодаря сильно развившейся за последнее время ненависти греков к нам, русским благословляет высшая православная Константинопольская власть, стремящаяся к ограничению и уничтожению всего русского на Афоне. Имея перед собою такого неумолимого врага играющего своими «запрещениями, и «проклятиями», мы поэтому, надеясь на Промысл Божий обращаемся к Вашему Высокопревосходительству с всепокорнейшей и смиреннейшей просьбою, прося не отказать в своей высокой защите нам, верным хранителя м православия и верноподданнических чувств выражаемых нами неоднократно на деле», ‑ еще раз мы видим, что келлиоты трезво понимают ситуацию, видят своих врагов, знают их методы и не питают иллюзий и единственную силу, способную их поддержать, видят в соотечественниках мидовцах. Хотя многим может показаться, что греческие монахи должны быть ближе русскому монаху, чем соотечественники из внешнеполитического ведомства. Но это дело опытное, экспериментальное. Оказалось, что сотрудники посольства более пекутся об укреплении православии на Востоке, чем некоторые духовные лица и сотрудники Святейшего Синода. Как мне, надеюсь, удалось показать, именно русские монахи были возродителями древних форм монашеской жизни. Конечно, и среди греков были достойные монахи. Но именно русские пытались повсеместно ввести обще житие, бывшим практически единственным видом монашества среди русских.
К тому же о. Нифонт и о. Герасим говорят, что всегда старались помочь своему Отечеству. Так о. Нифонт пожертвовал на Красный Крест 10 тыс. рублей, ежегодно посылал средства на нужды русской больницы в Солуни, в значительной мере поддерживал русскую школу в Константинополе. О. Герасим соорудил иконостас в память чудесного избавления от опасности наследника престола в Японии, пожертвовал икону в храм в память избавления царской семьи во время крушения поезда, создал Второафонскую обитель около Пятигорска и там же организовал церковно-приходскую школу. Они, конечно, не должны рассказывать о своих делах, потому что это противно монашескому смирению, но делают это ради сохранения своих обителей, чтобы показать, что они не крамольники, не сребролюбцы, не еретики.
Храм в келлии Иоанна Богослова был заложен в 1911 года 12 апреля в память 300-летия дома Романовых. Закладка совершилась в присутствии общего собрания Братства Русских келлий и представителя посольства Н.В. Кохманского специально для этого приехавшего на Афон по поручению Императорского Посла. «Но, не так отнеслись к этому торжеству греки и греческое духовенство, возмутившиеся по поводу храма, создаваемого патриотическими чувствами в память дорогого для русских события; их ненависть направила все свои силы для прекращения работ по постройке храма…»[xvii]
В этом конфликте сербский монастырь Хиландарь вел себя весьма достойно и «ответила, что раз обитель Хиландарская дала позволение названным келлиотам строиться, не может теперь согласиться с приказанием Великой Церкви и воспретить им продолжать постройку». Что и навлекло на нее гнев[xviii].
Особенность этой истории не только в том, что действия Патриархии и протата были возмутительными, но и то, что келлиотов поддержал кириархиальный монастырь.
Действия русских дипломатов оказались весьма эффективными, поэтому уже в письме от 20 декабря некто Папаиоанну по поручению Священного Синода сообщал, что с русских келлиотов Нифонта и Герасима снято церковное запрещение[xix]. Заметим абсурдность сложившийся ситуации. Греческие церковные власти очень любили ссылаться на древние традиции и законы. А тут решением Синода, крайне не свободного и являющегося по сути собранием нескольких архиереев, вносятся революционные, но выгодные для греческих монахов решения. Если уж брать древние законы, то монашество представляло собой свободное единение людей, принявших определенные обеты, и в начале вообще не подчинялось местным архиереям, кроме богослужебной жизни. Тут же решением отдельных архиереев, оказавшихся на тот момент а Константинополе, во главе с патриархом, по нескольку раз, а порою и весьма на короткое время всходивших на престол, решаются судьбы единственного в мире монашеского государства, созданного Самой Пресвятой Богородицы. И столетия потом греки будут ссылаться на довольно сомнительные решения Синода, не обладающего непогрешимостью, которую по мнению некоторых обладает только папа римский.
Список литературы
- Великая стража, кн 1. Иеросхимонах Иероним., М., 2001
2. Павловский А.А. Всеобщий иллюстрированный путеводитель по монастырям и святым местам Российской империи и Афону, Н. Новгород, 1907
3. В.Маевский. Афонские рассказы, Париж, 1950
4. Варсонофий, епископ Саранский и Мордовский. Сочинения. т.3. Афон в жизни Русской Православной Церкви в XIX — начале ХХ вв. — Саранск, 1995.
5. Павел Троицкий. Русские на Афоне середина XIX- начало XX века. М: 2001. Компания «Спутник+»
6. Павел Троицкий. Русские на Афоне XIX-XX век. 2003
7. П. Троицкий. История Русских обителей на Афоне. М. Индрик. 2010
8. Россиянин. Обитель св. Иоанна Златоуста на Св.Горе Афонской., Монастырь, 1908, стр. 44-50.
9. Обитель св. Иоанна Златоуста на Св. Горе Афонской и возобновитель-настоятель ея иеросхимонах о. Кирилл. СПб. 1900
10. Пагануцци П.Н. Высоко-Дечанская лавра на Косовом поле. Джорданвилль, 1976 .
11. Россиянин. Обитель Благовещения Пресвятой Богородицы. Монастырь, №12, 1909 стр. 714-715
12. Священник И.Ходоровский. .Великий подвижник горы афонской схимонах Парфений, ученик схимонаха хаджи-Георгия, наставник монахов и милостивый питатель сирых и убогих. Н.Новгород,1909, стр.14
13. Юрий Кази-Бек. Святая гора Афон. Келлия Св. Троицы стародревнего скита. Вокруг света, 1896, №9, стр. 135-138
14. Монах Виталий (В.е. Гончаренко) 4-ое июня 1905 года . Пучок цветов с Афона. Издание обители Воздвижения Креста Господня на Афоне, Одесса, 1912
15. Козлов В.Ф. Святая Гора Афон и судьбы её русских обителей. Дипломатический вестник 1990, М.1992
16. Россиянин. Русские обители Афона. Монастырь, 1909, № 12, стр. 712-716
17. Алексий Смирнов. Две недели на святой горе. Русский вестник, 1887 г.,№ 6, 869-870
18. Цареградов. Русская общежительная пустынь св. Онуфрия Египетского и Петра Афонского на Святой Афонской Горе. Монастырь. 1908. № 6
19. М.П. Рахманова. Поездка на Афон в 1906 году. Кн. 1. С. 52. М: 2012. Под редакцией М.П. Рахмановой. Серия «Русская духовная музыка в документах и материалах».
20. Л.А. Герд. Русский Афон 1878‑1914 гг. М. Индрик. 2010.
21. Николай Феннелл, Павел Троицкий, Михаил Талалай. Ильинский скит на Афоне. М. Индрик. 2011.
22. Павел Троицкий. Монастырь Високи-Дечаны и русские монахи. «Славянская душа». №2 (2) • 2004.
23. Пахомов, Петр (диакон). Преподобный Феодосий Кавказский и казачка Татьяна. Наука и религия. 2008. N 5. С. 28-29
[i] Копия доверительного донесения Тит. Сов. Серафимову Г-ну Российско-Императорскому Генеральному Консулу в Солунь от 25 января 1912 года.
[ii] Донесение Серафимова. АВПРИ. Греческий стол. Ф. 142.Оп. 497. Д. 6861 Л 10-14
[iii] См. дело Св. Синода «По посланию бывшего Константинопольского патриарха Иоакима с указанием мер к прекращению нестроений и злоупотреблений в жизни русских келлиотов на Афоне» (Иоаким—В. К. Саблеру. 24 февраля 1889 г., автограф. РГИА. Ф. 797. Оп. 69. 2 отд. 3 ст. Д. 124. Лл. 1-10об.).
[iv] Л.А. Герд. Русский Афон 1878‑1914 гг. 2010. С.49
[vi] О богатстве и наживе оо. Пантелеймона и Кирилла, я думаю тут уже привел достаточно архивных данных.
[vii] АВПРИ. Посольство в Константинополе. Ф.180. Оп.517/2. Д3426. Л124‑124 об.
[viii] АВПРИ. Посольство в Константинополе Ф. 180. Оп 517/2. Д. 3682. Л 2‑9
[ix] АВПРИ. Посольство в Константинополе Ф. 180. Д. 3680. Л. 22‑25
[x] Удивительно греки укрывали греческих революционеров, русские – русских. Что такие опасения были распространены, и как выясняется не без основательны, говорит история с подкопом и предполагаемым ограблением революционерами в Пантелеймонова монастыря. См. Павел Троицкий. Русские на Афоне XIX ‑ XX век. 2003.глпва «совершено секретно» или одно несостоявшееся ограбление.
[xi] Приметная ошибка. В России редко можно было встретить простого монаха. И невероятно для русского сознания, чтобы во главе келлии стоял простой монах. И все же в действительности это был о. Парфений не имел священного сана и был простым схимонахом.
[xii] Вероятно тут речь идет о той же истории, которую привел революционер Семенов, написавший пасквиль об Афоне. «… Отчетливо сохранилось в памяти его (схимонаха Парфения ‑ прим. П.Т.) повествование, как он принял к себе в келлию какого-то беглеца епископа из России, проклявшего обер-прокурора Святейшего Синода, знаменитого столпа Самодержавия, Победоносцева. Кажется, имя этого епископа Макарий. Этот Макарий по прибытии на Афон снова предал анафеме Победоносцева, а затем, укрываясь от преследований всесильного владыки православной церкви, должен был бежать в Америку, где получил большой сан в тамошней церкви, и откуда снова предал своего друга анафеме.
О. Парфений, разумеется, попал после этого тоже в немилость. Победоносцев потребовал его в Россию, где надеялся расправиться с ним за оказанную помощь его врагу, но тот отказался исполнить распоряжение обер-прокурора Синода.
Тогда Победоносцев снарядил специальный пароход на Афон и велел силой его взять.
- И тут, закончил он, ‑ сказалась милость Божья, пославшая мне эту неизлечимую болезнь, водянку. Нет худа без добра. Я тогда еще мог ходить свободно, не так, как сейчас, притворился тяжко больным, лег в постель, поставил возле себя костыли и лежу.
Пришли за мной с парохода и хотели силой вывести, да убоялись ропота монашеского, посмотрели на меня, на мои костыли и ушли ни с чем». Н.А. Семенов. Фабрика святых или св .Гора Афон. М.-Л. 1925 С. 21. Такому автору, конечно, трудно верить. Возникает единственное предположение, что речь идет о скандально известном Михаиле Семенове, бывшем архимандрите, перешедшем в старообрядчество и получивший епископский сан в Америке, впрочем вскоре запрешенный своими же старообрядцами. Достоверно известно, что Михаил Семенов в сане архимандрита и еще в лоне РПЦ бывал на Афоне.
[xiii] АВПРИ Посольство в Константинополе Ф. 180 . Оп 517/2. Д. 3682 Л 107[xiii].
[xiv] Посольство в Константинополе Ф. 180 . Оп 517/2. Д. 3682 Л 24‑29
[xviii] Письмо от 7 сентября 1911 года. Посольство в Константинополе Ф. 180. Оп 517/2. Д. 3682 Л 25
[xix] Письмо от 20 декабря 1911 года. Посольство в Константинополе Ф. 180. Оп 517/2. Д. 3682 Л 22
[xx] Посольство в Константинополе Ф. 180. Оп 517/2. Д. 3682 Л. 37
[xxi]Посольство в Константинополе Ф. 180. Оп 517/2. Д. 3682 Л. 86‑86 об.
[xxii] Посольство в Константинополе Ф. 180. Оп 517/2. Д. 3682 Л. 50
[xxiii] Справедливости ради надо отметить, что после афонской смуты 1913 года на Афон был назначен один из посольских секретарей в должности консула. В газетах даже появились сообщения об учреждении русского штатного консульства на Афоне. (Н. Иванов Положение Русского монашества на Святой Афонской Горе после Балканской войны. Одесса, 1913)
[xxiv] Это был короткий период дружбы греков и болгар, вернее, дружбы политиков обоих народов.
[xxv] Прибавления к церковным ведомостям 1917, №3, стр. 60.
[xxvi] Греческое общество во время войны раскололось на две части роялистское (германофильское) и венизелистское (ориентированное на Антанту). Не желавшие воевать на стороне Антанты греки бежали на Афон и сколачивали там банды. Во главе некоторых из них стояли греческие офицеры. Союзники опасались за свои армии находящиеся на Салоникском фронте и это стало одной из причин посылки на Святую Гору военного отряда.
[xxvii] Надо сказать, что Серафимов неоднократно бывал на Афоне и прекрасно был знаком с ситуацией. В Афонском деле он играл немаловажную роль и находился под пристальным наблюдением греков. В 1913 году, после Лондонской конференции, он был командирован на Святую Гору для переговоров по поводу будущего Афона. Реакция на его пребывание на Афоне была весьма бурной. Игумену русского монастыря угрожали даже снятием сана, только за то, что Серафимов жил в русском монастыре. Греческое же правительство секретно командировало на Афон митрополита китийского Мелетия Метаксакиса, личность зловещую в истории православия. Родственник Венизелоса, выгнанный из Святой земли патриархом Дамианом из Святой Земли за «деятельность против Святого Гроба», изгнанный также из Китиона, низверженный с афинского престола, бежавший от разъяренного духовенства из Константинополя, окончивший жизнь Александрийским Патриархом, и пытавшийся стать Иерусалимским, Мелетий Метаксакис был сторонником православного папизма, активно боролся против русских еще будучи секретарем Иерусалимского Синода занимался активной травлей русских келиотов, и даже выпустил книги против русских монахов. Иногда национализм мешает быть христианином, но про Мелетия Метаксакиса можно сказать, что этот националист, скорее всего, никогда не был христианином. Добавим только, что в 1913 году для ликвидации последствий деятельности Мелетия Константинопольский патриарх был вынужден послать своего представителя с замечаниями Синоду и извинениями перед Серафимовым.
[xxix] АВПРИ.Ф. 142. Греческий стол. Оп. 497. Д 700 л. 110 Телеграмма Каля от 8 января 1916 г.
[xxx] АВПРИ.Ф. 142. Греческий стол. Оп. 497. Д 700 Л. 107.
[xxxii] Там же Л.101. Телеграмма Нератова
[xxxiii] Там же Л. 99 Телеграмма Министра Иностранных Дел Сазонова послам в Лондоне и Париже от 12 января 1916 года.
[xxxiv] Степан Смоленский по этому поводу замечает следующее: «Этот Герман, проигумен, то есть временно управлявший Ватопедским монастырем, выкинул в Пантелеимоновском монастыре такую штуку года два назад. Прибыв на праздник 27 июля, о. Герман, в общении с Иверским и Лаврским проэстосами из Протата, никак не хотел участвовать в выходе на «Свете тихий» только потому, что первенствовал «болгарин» (он же и «схизматик»), а не грек… Выйти со всеми – значило для этого грека признать над собою первенство презренного славянина, и принять от него благословение, поцеловать его руку – верх унижения! Но дилемма была жестока, уйти из храма невозможно – грек нашел в себе достаточно ума, чтобы нашумев без нужды, открыв свои карты, ‑ все-таки смириться». Поездка на Афон в 1906 году. Кн. 1. С. 342. М: 2012. Под редакцией М.П. Рахмановой. Серия «Русская духовная музыка в документах и материалах».
[xxxv] Вот еще интересная деталь: «Богомольцы 5 и 6 августа (на празднике Преображения на верху Афонской горы – прим. автора) резко отделяются на враждующие группы греков и славян. Не подпуская друг друга даже погреться у костров не их племени» Поездка на Афон в 1906 году. Кн. 1. С. 357. М: 2012. Под редакцией М.П. Рахмановой. Серия «Русская духовная музыка в документах и материалах».
[xxxvi] Соколовская О. В. Греция в годы Первой Мировой войны. С.12
[xxxvii] Александр Рожинцев. Дважды изгнанный Монарх. О жизни и смерти короля эллинов Константина I (XI) (1868–1923). http://rusk.ru/st.php?idar=12920
[xxxviii] АВПРИ. Ф. Политархив. 1916. Д. 1159.Л. 17 об
[xxxix] Там же Л. 78. Телеграмма Калю от 9/22 февраля 1916 года Калю.
[xl] АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе 180 ОП 517/2 Д. 6854 Л. 32 об.
[xli] Доклад Кохмановского. АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе 180 ОП 517/2 Д. 6854 Л. 63‑72
[xlii] АВПРИ.Ф. 142. Греческий стол. Оп. 497. Д 700 Л. 54
[xliii] АВПРИ.Ф. 142. Греческий стол. Оп. 497. Д 700 Л. 59
[xlv] АВПРИ.Ф. 142. Греческий стол. Оп. 497. Д 700 Л. 52
[xlix] Там же Л. 16 Секретная телеграмма Генерального Консула в Салониках от 31января/13 февраля 1917 года
[liii] Там же Л.9 Секретная телеграмма Каля от 1225 февраля 1917 год
[lvii] Депеша консула в Солуни И.С. Ястребова от 4 июня 1887 г. РГИА. Ф. ?97 Оп. 57 . 2 отд. 3 ст. Д. 225. Л. 2‑4. Л. Герд. Русский Афон 1878‑194 гг. Очерки церковно- политичекой истории. 2010. С. 48
[lviii] Леонтьев К. Н. Панславянизм и греки. Собр. соч. М., 1912, т. 5, с. 14–17.
[lix] АВПРИ. Ф. 142. Греческий стол. Оп. 497Д. 697 Л. 20‑22 об. Донесение Статского советника Мансурова Министру иностранных дел. 5-го Апреля 1913 года
[lx] Подробно об этом конфликте написано в недавно выпушенной в издательстве Индрик книге об Ильинском ските.
[lxi] Хотя в последнее время в Греции все больше раздается голосов в защиту игумен. Так А. Самарас в интервью так ответил на вопрос о ватопедском игумене:
- Патриарх Московский и всея Руси Кирилл и ряд российских общественных организаций недавно попросили освободить из тюрьмы архимандрита Ефрема, игумена монастыря Ватопед на Святой горе Афон. Каково Ваше мнение по этому делу? - Как известно, дело Ватопедского монастыря использовалось для того, чтобы лишилось власти предыдущее правительство Новой демократии. Однако, по меньшей мере две комиссии по расследованию, которые были созданы как во время правительства Новой демократии, так и во время правления ПАСОК, не нашли абсолютно никаких доказательств ущерба государственным интересам страны, как и не были найдены какие-либо следы "политических денег" или маршрута движения "политических денег". Таким образом, это дело было окончательно закрыто в его политическом аспекте. Кто-то, возможно, использует его в политических целях. Мы настаиваем на том, что оно должно быть закрыто и в его судебном аспекте, должно быть разъяснено полностью и в деталях для того, чтобы прекратилось даже малейшее его использование под какими-либо предлогами. Мы доверяем греческому правосудию. В данный момент я могу сказать лишь то, что скоро на свет выйдет вся правда, и прекратит это печальное дело отравлять как внутреннюю политическую жизнь Греции, так и образ православия.
|