Сорока мучеников
Святогорские Панигеры: монастырь Ксиропотам
Осталось 3 дня
Афон
информационный портал Святой Горы Афон. Все об Афоне. Исторические описания Горы Афон. Советы о том, как организовать поездку на Афон, и отчеты о путешествиях. Паломничество на Афон: карты Афона, описания монастырей, троп и советы для самостоятельных путешественников. Рассказы о старцах Афона и афонских монахах. Переводы рукописей и Житий афонских святых. Фото и иконы Афона. Поучения, притчи и стихи монахов Афона, старцев и святых. Богословские статьи. Смотрите: Новые статьи на портале
В НАЧАЛО / НОВОСТИ / ПАМЯТИ АРХИМАНДРИТА КИРИЛЛА (ПАВЛОВА). СИМЕОН АФОНСКИЙ. СТАРЕЦ
Памяти архимандрита Кирилла (Павлова). Симеон Афонский. Старец
Памяти архимандрита Кирилла (Павлова). Симеон Афонский. Старец
Сегодня два года, как преставился ко Господу старец всея Руси — архимандрит Кирилл (Павлов). Духовник трех Патриархов, множества епископов, священников, монахов, мирян, взращенных батюшкой в духе любви и единения. Остается пожалеть, что за многие годы духовничества прославленного старца о нем не было издано ни одной серьезной книги, кроме общих слов или воспоминаний и сонных видений различных матушек.
В очередной раз невероятно поверхностная публикация на любимом всеми сайте Православие.ру удивила общими словами. Печально, что флагман не может указать подлинные ориентиры. Авторы, которые там печатаются, отлично ориентируются на поверхности, но коснись дело чего-то глубокого, как мы убеждаемся в полном непонимании подлинного Предания Церкви.
Книга Симеона Афонского «Птицы Небесные» взломала этот лед людского безразличия к Спасению. А сейчас выходит новая книга Симеона Афонского, полностью посвященная старцу Кириллу. Публикуем и уникальные фото старца.
СТАРЕЦ
Господи Боже мой, в Твой прекрасный мир я вторгался, как невежда, полагая его даже не своей собственностью, которую никогда бы не стал разрушать, а как обязательное приложение к своему существованию. И лишь постигнув, что весь мир в Тебе и из Тебя, Господи, стал бояться по невнимательности своим дыханием уронить даже каплю росы с древесного листа, благоговейно принимая в себя Твою неизъяснимую жизнь, как самый невероятный и непредставимый дар.
Сердце человеческое всегда стремится к покою, в то время как помыслы никогда не заканчиваются и являются прямой противоположностью покоя. Здесь на помощь человеку в борьбе с помыслами может прийти только Церковь с ее благодатными Таинствами и, словно чудотворящий и животворящий дар Небес, словно луч вечной жизни - милость Христова в облике христоподобного духовного отца.
Через полгода меня благословили быть пономарем, оставив за мной чтение кафизм, часов и шестопсалмия. Пономарить мне нравилось. Теперь я уже не стоял с девушками на клиросе, а прислуживал в алтаре, где можно было молиться. Расторопным пономарем, к сожалению, стать мне не удалось. Но я старался выполнять это послушание со всем вниманием и благоговением к престолу Божию, где совершалось Таинство священной литургии. Еще мне нравилось слушать беседы священников, а также рассказы и воспоминания старого пономаря и старушки-свечницы о церковной жизни прихода. Эта старушка полюбилась мне тихостью характера и светлым ясным лицом, на котором всегда светились затаенным теплом добрые глаза. Вскоре нам прислали второго диакона, грузного парня с красивым басом, но у него была какая-то своя жизнь и мы не сошлись.
В отношения между священниками и в церковные дела я старался не входить и не любопытствовать о внутриприходской жизни, что оставило добрую память об этом периоде моего обучения в Никольском храме. А вот с молодым диаконом, отцом Евгением, чуть постарше меня и его женой, я очень сдружился. Лучше и ближе чем они, у меня, среди верующих церковных людей, никого не было. Еще когда я стоял в уголке храма на службах, стараясь быть незаметным, он подходил ко мне с кадилом и добросовестно овевал меня облаками ладана, что приводило меня в смущение. В один из таких дней, в конце службы, он подошел ко мне и сразу спросил: Ты какие-нибудь книги православные имеешь? В те времена, тем более в глухом Таджикистане, православных книг невозможно было отыскать днем с огнем. Есть немного, - ответил я. - Евангелие, “Отечник” и “Откровенные рассказы странника”. Еще перепечатал сам “Приношение современному монашеству”.
Он попросил подождать его после службы, чтобы вместе пойти в их дом, который они с женой купили совсем недавно. Они вдвоем вышли из церкви и мы пошли по улице, разговаривая словно старые знакомые. Домик их был чистый, беленький, весь в цветущей сирени и гортензиях, которые посадила его жена. Они поставили чай, сладости, потом показали мне свою небольшую библиотеку. На полках стояли настоящие книги, а также перепечатанные на машинке. Отец Евгений достал с полки “Лествицу” Иоанна Ле- ствичника и протянул ее мне: Читал? Нет, даже не слышал о ней. Прочитай, потом скажешь свое мнение... Диакон учился заочно в семинарии в Сергиевом Посаде и у него на полке стояли учебники - машинописные тексты, переплетенные в виде книг. Я заинтересовался: А можно еще учебник какой-нибудь почитать? Вот, возьми! Будут вопросы - спрашивай! Это был учебник “История Русской Православной Церкви”. При расставании мы поняли, что наши отношения установились надолго.
Все, о чем повествовалось в “Лествице”, глубоко вошло в мое сердце. Мудрость суждений и удивительный язык этой книги заставили меня взглянуть на жизнь по-новому, с другой, духовной точки зрения. Вопрос - как жить, чтобы спастись? - отпал сам собой. Книга открыла мне ясные и возвышенные перспективы духовной жизни. Но те критерии, которые она поставила передо мной, смутили меня своей, как мне думалось, недосягаемостью. Об этом я рассказал диакону: Ну, ты совсем не так понял суть книги! - взялся растолковывать мне добросердечный друг. - Все то, о чем в ней написано, достижимо и выполнимо! Но для этого нужно как следует потрудиться! Он оказался прав, и я часто с благодарностью вспоминал его совет и поддержку. А учебник церковной истории я читал с упоением - столько нового мне открылось в истории Русской Церкви. Все учебники диакона по истории Вселенской Церкви стали надолго моим любимым чтением, что мне очень пригодилось в самом недалеком будущем.
Отец Стефан, наблюдая за моим воцерковлением, помог мне наладить личное молитвенное правило, включающее, кроме утренних и вечерних молитв, Каноник и акафисты. Эти акафисты многие годы служили мне большим утешением. Для изучения богослужения он рекомендовал мне добавить в ежедневное правило чтение служб из каноника, исключая те места, которые относятся к обязанностям священника. В течение нескольких лет это правило являлось для меня опорой в жизни, и постепенно душа начала выздоравливать от понесенного наказания за гордыню. Мне стало понятно: без Исповеди и Причащения невозможно устоять в духовной брани, потому что энергия нападения зла во много раз превышает человеческие силы. Теперь я особенно бережно начал относиться к периоду после Причастия. Старался побыстрее попасть домой и начать молиться, пока тепло благодати пребывало внутри меня. Тоска и уныние незаметно исчезли, перейдя в полную уверенность в истинности церковной жизни. Но неопределенность жизненного пути волновала меня вновь и вновь периодически возникающим недоумением - как жить дальше? Жажда молитвенной жизни опять неспешно пробуждалась в сердце, и я как мог прилагал все силы, чтобы утвердиться в молитвенном распорядке. Добрый отец Стефан, приглядываясь ко мне, однажды заметил: - Что-то ты, Федор, много молишься. Ты делай всего понемногу: и в кино сходи, и телевизор посмотри, и молитву не оставляй!.. Такие советы смущали меня и приводили в замешательство. События шли своим чередом. Время от времени приходили письма от Виктора. Сначала он сообщал, что учится в семинарии, затем, что зачислен послушником в монастырь, наконец, пострижен в монахи и рукоположен в иеродиакона. Он приглашал навестить Лавру, но больше всего обрадовало его предложение представить меня своему духовнику - отцу Кириллу, о котором иеродиакон писал много восторженных строк. Это предложение взволновало мою душу, не забывшую преподобного Сергия, с которым она стала связана неразрывными узами. И сама Лавра с ее старинными зданиями, крепостными стенами и площадями в цветах казалась среди мирской жизни неземным раем и благодатным прибежищем для уставших душ, ищущих надежной опоры в духовной жизни. После пустыни мои пылкие надежды на самостоятельный поиск спасения стали скромнее, поэтому я с радостью откликнулся на письмо Виктора и сказал родителям, что хочу поехать в Троице-Сергиеву Лавру повидаться с моим другом. Отцу и матери это сообщение доставило много радости, так как они почувствовали в моем намерении нечто большее, вошедшее в нашу жизнь и менявшее ее неуловимо и деликатно. Это было то, что называется Промыслом Божиим. Иеродиакон, которого теперь звали Пименом, встретил меня со своим новым другом, отцом Прохором. С этим иеромонахом некогда архитектор сооружал келью схимнику. Высокий приветливый парень с ясными доверчивыми глазами, улыбаясь, благословил меня. Друзья помогли мне устроиться в гостинице для паломников. Внимательно осмотрев мой внешний вид, иеродиакон заметил, что мне желательно носить более строгую, черную или серого цвета одежду. Но у меня как раз одежда серого цвета! - возразил я. Мало ли что! Это ведь джинсы, а нужно носить скромную одежду! Я не стал спорить, покоряясь его доводам. Монахи отвели меня к мощам преподобного Сергия, и после молитвы возле его раки попрощались: Ты молись, а завтра будь готов идти к отцу Кириллу на исповедь. Со мной был мой Молитвослов и неразлучный Каноник, просмотрев который отец Пимен посоветовал: Пока молись, как тебя благословили в Душанбе, но тебе лучше попросить благословение на монашеское правило у нашего батюшки...
Утром я уже стоял в битком набитой верующими маленькой комнатке для приема жаждущих исповеди и совета у старца. Духота стояла страшная, хотя форточка была открыта. Мы были стиснуты в тесном пространстве, где находились, в основном, женщины разного возраста, но стояли и мужчины. В углу на подсвечнике горело с десяток свеч и возвышался аналой с раскрытой Псалтирью. Верующие по очереди читали кафизмы. Дверь в нашу комнатку периодически открывалась и в нее втискивались другие богомольцы. Выходить никому не позволялось, потому что исповедь происходила уже в стенах монастыря, а за дверью присматривал строгого вида бородатый вахтер. От духоты мне стало не по себе и я решил постоять на воздухе во дворе, чтобы немного отдышаться. Но бородатый вахтер быстро подошел ко мне: Вы что тут делаете? Вышел подышать... А если вы хотите дышать, то дышите с той стороны! Он схватил меня за руку, быстро вывел через монастырскую проходную и захлопнул дверь. “Вот это да! Только приехал и уже вытолкали из монастыря!” - возмущался я, уныло стоя возле проходной. Вахтер в окошке делал вид, что не замечает меня. Там и нашел меня мой заботливый иеродиакон: Как ты здесь оказался? Вышел подышать, а вахтер вывел меня из монастыря! Не обижайся, у него послушание такое! Это слово мне уже запомнилось. Оно всегда говорилось монахами с особым значением - “послушание”! Вновь я прошел с иеродиаконом через проходную. Вахтер промолчал, не глядя на меня. Теперь я уже еле втиснулся в ту же комнатку. Места почти не осталось и мой друг с усилием припер меня сзади дверью, пообещав, что скажет обо мне отцу Кириллу. Как только я оказался внутри, дверь напротив отворилась и в комнату вошло живое солнце - не обжигающее, а согревающее и исцеляющее своим теплом - солнце добра. Таким я увидел известного старца. Его лицо сияло в окаймлении белоснежных волос. Все остальное, кроме удивительного лица, казалось, не имело очертаний. Только оно выделялось в солнечном сиянии его мудрых глаз, излучающих нежность и мягкую доброту. Лишь через некоторое время я разглядел, что он был одет в длинную монашескую мантию с надетой поверх епитрахилью и крестом на груди. Черный цвет мантии сливался с полумраком дверного проема, поэтому мне запомнилось, прежде всего, сияние его светлого лица. Казалось, что живет только оно, словно лик одного из святых с древних икон.
Старец произнес начальный возглас и тихим голосом начал читать чин исповеди для богомольцев. Голос его был глуховатый, с небольшой хрипотцой. Своей кротостью он словно буравом проникал в покрытое толстой корой греха мое истомленное сердце, освобождая его от тьмы страстей. Его голос уже звучал в каких-то моих сокровенных сердечных глубинах, которые много лет тосковали именно по такому голосу и именно по таким интонациям. Как будто мое сердце нашло во плоти ту святость, которую оно тщетно искало в миру среди людей. Слезы невольно потекли по моим щекам, волна за волной. Все в комнате расплылось. От хлынувших слез огоньки свечей превратились в радужное сияние. А голос старца звучал и звучал, очищая в душе пласты душевной грязи. “Боже мой! - взмолилось мое сердце. - Ты привел меня к самому любимому, самому лучшему, самому родному батюшке на свете, который теперь для меня дороже родного отца! Слава Тебе, Господи, слава Тебе!” Подошла моя очередь. Я вошёл к батюшке на исповедь, спустившись на две ступеньки вниз, в еще более маленькую комнату, и опустился на колени перед аналоем с Евангелием и крестом. Наконец, я смог разглядеть духовника хорошо: худое лицо с впалыми щеками, в уголке носа шрам от ранения слегка прикрывали седые усы. Борода у него была длинная, с тремя косицами, глаза необыкновенно мудрые и добрые. Сердцем и душой я уже полностью принадлежал моему старцу, духовному отцу и самому родному человеку на свете - отцу Кириллу. Долго и сумбурно я рассказывал о своей жизни, захлебываясь слезами. Духовник внимательно слушал, не перебивая и не задавая ни одного вопроса, а затем сказал: Нельзя жить в тупике. Нужно расти. Бог долго поливает дерево, а если не растет, срубает. После разрешительной молитвы он благословил меня пока продолжать жить в пустыне и молиться, а также исполнять послушание пономаря, но не меньше двух раз в год приезжать к нему на исповедь и принимать участие в послушаниях в Лавре вместе с другими паломниками. Батюшка, что мне делать в пустыне? Сначала не делай того, чего нельзя делать православному человеку, а потом делай то, что нужно делать, чтобы спастись... - улыбнулся отец Кирилл. А что нужно делать? Всегда ищи одной правды Божией! Знаешь заповедь: “Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”? Избегай всякого зла и живи в добре. Батюшка, а можно мне начать читать монашеское правило? Можно, можно, - согласился он и благословил меня: - Читай главу Евангелия, две главы Апостола, три канона с Акафистом и кафизму. А главное - подвизайся в смирении. Если будут какие-либо недоумения по правилу, твой иеродиакон растолкует тебе все... Я вышел через другую дверь, словно неся в груди светлый огонек свечи. Внутри что-то тихо светилось, согревая душу. У двери меня ожидал мой друг: Ну как впечатление? Я глубоко вздохнул: Знаешь, просто нет слов... Лучше него я еще не встречал в жизни человека! Ну еще бы! Теперь держись его и будь у старца в послушании! А правило монашеское он тебе благословил? Благословил, только у меня много вопросов, в какой последовательности и когда его читать? Слава Богу! - обрадовался отец Пимен. - Может, тоже монахом станешь! Не безпокойся за правило, я тебе все объясню! Именно в Лавре, под благословением преподобного, под родной рукой старца и в присутствии его святой души я понял то, в чем серьезно ошибался. Святые люди всегда были, есть и будут, несмотря ни на какое коммунистическое или иное засилие. Приходилось встречать священников, соблазненных привилегиями и церковной карьерой, но были и такие светильники Божии, как отец Кирилл и множество подобных ему старцев, пронесших несокрушимую веру во Христа через все испытания и оказавших неизмеримую благодатную помощь множеству верующих. Эти удивительные люди воплотили в себе совершенное уподобление Христу.
Комментарии
Всего комментариев: 3
2019/04/09, 00:49:29
Спаси Господь!
Василий
2019/02/24, 12:48:00
Со святыми упокой Господи, архим. Кирилла (Павлова), и нас помилуй и спаси!
Елена
2019/02/21, 10:14:30
Спаси Господь.
Хорошо видно как старец молится перед ответом, как в книге описано.
Закончена публикация писем Сергия Веснина, это, без сомнения, лучшее описание Святой ГорыАфон. Мы закончили публиковать Житие старца Паисия Паисий Святогорец Житие. В историческом разделе начата публикация истории строительства Новоафонского монастыря: Новый Афон монастырь в Абхазии на Новом Афоне.
Пока мы не решились на Добро, стяжание его представляется трудным, но как только мы решимся, трудности отступают. (Монах Симеон Афонский, из устных поучений)
При копировании или цитировании текста и фотографий необходимо давать
активную ссылку http://www.isihazm.ru
(В связи с вопросами наших читателей оповещаем, что Монах Симеон Афонский ни в интернете, ни в каких сайтах участие не принимает. Он пребывает в затворе, не принимает посетителей, не имеет страниц в соц.сетях. С Богом!)