О.А. Родионов Афонское монашество в XX в.: упадок и возрождение. 2 часть

Первая часть исследования Олега Родионова опубликована здесь: Афонское монашество. Во второй части Олег рассматривает известные афонские братства. К сожалению, автор почти не уделил внимания русским монахам на афоне, старцу Тихону (Голенкову). К первому жизнеописанию старца Тихона известный Моисей Святогорец, первый богослов Эллады, написал столь восторженное вступление, какого не сподобился еще ни один подвижник. Ведь о. Тихон был самым выдающимся духовником в Кариес в 1950-60-е годы. Он родил замечательных русских старцев, например, архим. Ипполита (Халина), и фактически вырастил  прп. Паисия Святогорца.

А тот факт, что автор нашел каких-то учеников прп. Паисия Святогорца на Афоне, не может не вызывать улыбку. Такой промах показывает, что ориентироваться по книгам в афонской жизни - это гарантия предвзятого суждения. 

Напомним также о прп. Силуане Афонском, который стал для греков предметом восхищения на долгие десятилетия. Ведь его простые записки стали ориентиром для афонцев на десятки лет! В отличии от целой библиотеки, написанной Емилианом. Фильм о прп. Силуане готовится на нашем канале.

Также автор совершенно упустил из виду известного старца и самого плодотворного духовного автора прошлого века - иером. Симона (Бескровного), пишущего под псевдонимом Симеона Афонского. Ведь его книги стали ориентиром для русских монахов всего Афона на два десятка лет, а сейчас уже переводятся на греческий язык. Тем более, что сам автор лично знает этого старца.

Можно привести в пример известную книгу митр. Арголидского Нектария «Агион Орос», изданную на новогреческом. Именитый митрополит также пытается дать срез афонского монашества  в исторической перспективе, рассказывая несколько подробнее о тех же известных братствах, прп. Паисие, Ефреме Катунакском и др. Там автор значительное место уделяет биографии монаха Симеона Афонского и его значению.

В конец концов, если последовательно преклоняться перед всем греческим в ущерб родному, то давайте переведем с греческого эти главы о русском старце, о том какой след он оставил в духовной истории Афона последнего десятилетия XX века. Так что исследование Олега дает возможность поучиться греческому через русских, а мы предлагаем, как это ни парадоксально, учиться русскому - через греков. - Афон

Другие подвижники Афона

Разумеется, старец Иосиф Исихаст и его ученики не были единственными подвижниками Святой Горы, оказавшими влияние на духовное состояние ее насельников и способствовавшими возрождению монашеской жизни (хотя, как мы видели, их вклад и оказался решающим).

 Прежде всего следует упомянуть старца Ефрема Катунакского (1912-1998), который был теснейшим образом связан с Иосифом Исихастом и его общиной, однако смог оставить и свой собственный след в духовной истории Афона последних десятилетий XX века. О. Ефрем был долгие годы послушником старца Никифора (ум. 1973) из каливы Св. Ефрема в Катунаках. Этот старец был человеком весьма простым, даже грубым, совершенно не способным дать послушнику какое-либо духовное научение, которого тот так искал.

Встретив в 1936 г. также довольно молодого еще в ту пору Иосифа Исихаста, о. Ефрем обрел то, к чему стремился: духовного руководителя, — и прилепился к Иосифу всей душой. С тех пор он совершал Литургию для братии скита Св. Василия, в то же время фактически находясь под духовным руководством старца Иосифа. Тем не менее, именно Иосиф Исихаст настаивал на том, чтобы Ефрем оставался в послушании у старца Никифора, сколь бы мучительным ему ни представлялось такое положение. Постоянное духовное общение с Иосифом Исихастом принесло обильный плод: о. Ефрем стяжал молитву и тонкое понимание таинств духовой жизни. Его поучения, как справедливо отмечает иером. Макарий Симонопетрский, отличаются менее систематическим характером, чем наставления старца Иосифа Исихаста и его учеников, однако он был верен распорядку  безмолвнической  жизни,   почерпнутому  от  старца Иосифа, и ежедневно совершал характерное для общины последнего молитвенное бдение.

О. Ефрем отличался особенным даром слез, причем тонко отличал слезы сокрушения духовного от слез радости, являющихся результатом действия благодати. Во время Литургии, которую он никогда не совершал без слез, старец Ефрем нередко созерцал удивительные божественные видения. Как пишет (на основании собственного опыта) о. Макарий Симонопетрский, «встреча с отцом Ефремом, сочетавшим орлиный взор с простотой ребенка, оставляла безошибочное ощущение присутствия Божия в человеке из плоти и костей. Он настолько привык к восхищению ума в небесные чертоги, что говорил об этом с большой естественностью и удивлялся, когда его собеседник оказывался озадачен. Когда его спрашивали, как же достичь таких духовных состояний, его ответ был неизменен: "Молитва приходит через послушание"». После кончины своего старца (1973) о. Ефрем некоторое жил в уединении и начал принимать учеников лишь в 1979 г. Несмотря на то что он старался избегать известности, слава о нем распространилась по всей Святой Горе, и к нему постоянно притекало множество монахов и мирян, чтобы услышать его советы и получить его благословение.

Другая фигура, без упоминания которой будет неполон любой рассказ о Святой Горе второй половины XX в., — это, несомненно, прп. Паисий Святогорец (1924-1994). Этот подвижник сейчас известен во всем мире и очень любим в России благодаря переводам его бесед. В 1953 г. он поступил в афонский монастырь Эсфигмен и в следующем году был пострижен в рясофор с именем Аверкий. Он отличался крайней незлобивостью, всегда старался видеть в людях и в мотивах их поступков только хорошее, постоянно оказывал послушание и всегда был готов служить ближнему. В то же время он уклонялся от праздных разговором и предавался довольно суровому аскетическому подвигу. Он старался молиться практически постоянно, а сну уделял не более часа! Желая посвятить себя уединенной молитвенной жизни, он пришел в скит монастыря Кутлумуш, но начальство монастыря Эсфигмен настаивало на его возвращении в обитель пострига, и тогда он поступил в идиоритмический (в ту пору) монастырь Филофей, где принял постриг в мантию и получил имя Паисий (1957). Когда ему воспрепятствовали удалиться в Катунаки, он, вняв знамению свыше, удалился в заброшенный монастырь Стомион близ Коницы в Эпире (1958).

О. Паисий занимался восстановлением монастыря и в то же время боролся с прозелитизмом протестантских миссионеров. Однако любовь к безмолвию снедала его, и оттого в 1962 г. он решил вновь поменять место жительства. На сей раз он отправился на гору Синай, где провел два года в скиту Св. Епистимии. По-видимому, суровые подвиги подточили его здоровье: начались проблемы с легкими, и о. Паисий был вынужден вернуться на Святую Гору, где поселился в полузаброшенном Предтеченском скиту, принадлежащем Иверскому монастырю. Именно тогда к нему на некоторое время присоединился о. Василий (Гондикакис, впоследствии игумен монастыря Ставроникита и Иверской обители) и еще несколько молодых людей, желавших жить под руководством опытного подвижника. Постриг о. Паисия в великую схиму другой замечательный афонит — старец Тихон Русский из Капсалы.

Вскоре после этого о. Паисию пришлось испытать немало скорбей в связи с усилившейся легочной болезнью. Именно в этот сложный период были заложены основания монастыря Суроти: девушки, готовившиеся к монашеской жизни, сдали свою кровь, чтобы помочь тяжко болевшему о. Паисию, а в знак признательности он согласился на духовное руководство ими и способствовал созданию обители. По возвращении на Афон в 1967 г. старец Паисий поселился в Катунаках и продолжил свои подвиги. Но здесь снова его постоянное желание безмолвия и уединения натолкнулось на настоятельную потребность собратьев в духовном руководстве. По просьбе уже упоминавшегося о. Василия (Гондикакиса) старец способствовал возрождению монастыря Ставроникита. Поселившись неподалеку от этой обители в келлии о. Тихона Русского (прп. Паисий был при старце в последние дни его жизни и сподобился проводить его в последний путь), подвижник старался почти ни с кем не общаться, за исключением нескольких монахов из Ставроникиты и немногих молодых людей, желающих принять монашество.

Однако его слава вскоре распространилась повсюду, и келлия старца Паисия превратилась в настоящее место паломничества: ее осаждали толпы мирян. В 1979 г. преподобный обосновался в каливе Рождества Богородицы (Панагуда) близ Карей, и тогда этот поток посетителей возрос многократно: случалось, что старец принимал по сотне паломников в день! Конечно, люди приходили к нему, привлеченные его дарами прозорливости и рассуждения, позволявшими распутывать наиболее сложные жизненные ситуации. Простое, насыщенное яркими примерами и живыми историями слово старца также способствовало его "популярности». Всем — и монахам, и мирянам, — прп. Паисий настоятельно советовал стяжать «благое беспокойство», которое непрестанно подталкивало бы их к заботе о собственном спасении.

Прп. Паисий, несомненно, обладал глубочайшим молитвенным опытом, однако он не любил давать советы по поводу «художественного метода» умной молитвы, подчеркивая, что ум со временем, под действием сокрушения о своих грехах и сострадания ближнему, сам естественным образом сойдет в сердце, и тогда молитва станет непрестанной. То, что старец Паисий стал наставником множества мирян, было новым для Афона явлением, отчего воздействие преподобного на верующий греческий народ стали сравнивать в первую очередь с русскими образцами старческого окормления: жизнью прп. Серафима Саровского и Оптинских старцев. Прп. Паисий неизменно отказывался принимать учеников, однако некоторые монахи определенно находились под его духовным руководством, хотя и жили в некотором отдалении от келлии старца. Многие насельники Святой Горы регулярно посещали старца Паисия и пользовались его советами.

Начавшееся в 1968 г. возрождение монашеской жизни на Афоне развивалось быстро, и в него оказались вовлечены не только непосредственные члены духовной семьи старца Иосифа Исихаста, но и другие видные представители святогорского монашества. О деятельности игумена Василия (Гондикакиса) уже упоминалось ранее; однако с его именем связано не только возрождение (материальное и духовное) монастыря Ставроникита, но и возвращение Иверской обители к общежительному уставу, которое стало возможным только в 1990 г., после столетий пребывания в «идиоритмии». Собственно, Иверский монастырь согласился  на такие радикальные изменения лишь потому,  что о. Василий братией этой обители воспринимался не как чужой человек: в начале своего монашеского пути (он пришел на Святую Гору в 1968 г.) он был связан с Иверским монастырем, и свое возвращение к киновиальному уставу братия связывала с непременным условием: игуменом должен стать Василий, и никто иной.

Пример обителей, возрождаемых учениками старца Иосифа, и Ставроникиты, где, укрепляемый наставлениями прп. Паисия Святогорца, трудился о. Василий с братией, привлек на Афон и другие монашеские братства, сформировавшиеся поначалу за пределами этой «иноческой республики». Так, знаменитый ныне архимандрит Емилиан (Вафидис) в 1960-е гг. подвизался некоторое время в Фессалии и был назначен игуменом монастыря Преображения на Метеорских столпах. В этой обители жил в ту пору лишь один пожилой монах. Молодой архимандрит начал исповедовать жителей окрестных селений, произносил проповеди, которые производили глубокое впечатление, и постепенно возникло целое движение молодых людей, устремленных к духовной жизни и монашеству.

Образовалось братство, а затем и связанная с ним женская монашеская община. Однако на рубеже 1960-х - 1970-х гг. Метеоры было решено превратить в объект туризма, и если поначалу этому противился местный архиерей, то с его уходом противостоять «обмирщению» некогда святого места становилось все труднее. В 1973 г. архим. Емилиан с 15 монахами и многочисленными послушниками решил уйти на Святую Гору. Целая цепь обстоятельств промыслительно привела братию в монастырь Симонопетра, который так напоминает метеорские обители. К тому времени в Симонопетре оставалось не более десяти монахов — древних старцев. Последние охотно передавали новоприбывшим свои знания и предания, так что довольно опытная уже община о. Емилиана смогла перенять дух древней афонской обители и приспособиться к новым для нее обычаям и уставам. Старые симонопетриты решились доверить молодым инокам свой монастырь, и, как пишет иером. Макарий, «весьма скоро он являл собой сияющий образ Небесного Иерусалима, будучи наполнен молитвами монахов». Сегодня братия монастыря Симонопетра насчитывает около 60 монахов.

Одновременно в Ормилии на полуострове Халкидики была создана женская обитель, куда переселились инокини из метеорского монастыря Святых Феодоров. Участок и строения на нем были предоставлены Симонопетре монастырем Ватопед, которому они принадлежали, и там был возведен достаточно обширный монастырь, в котором в 2005 г. подвизалось уже 108 монахинь. Монастырь представляет собой подворье Симонопетры и живет по уставу, написанному для него старцем Емилианом.

Несмотря на то, что жизненный путь архим. Емилиана разительно отличается от того, что был пройден старцем Иосифом Исихастом, принципы, положенные в основу созданных о. Емилианом обителей, — те же, что были обретены в 1930-е гг. о. Иосифом. Детали могут отличаться, но в главном они сходятся. Так, несмотря на некоторые отличия в обучении умной молитве, и архим. Емилиан, и старец Иосиф настаивают на необходимости ежедневного весьма продолжительного келейного молитвенного бдения. Именно так монах достигает сокровенного общения с Богом Живым — посредством внутренней молитвы и чтения священных текстов, которое также скорее представляет собой молитвенное углубление в смысл читаемого.

И в той и в другой традиции это бдение подготавливает монаха к Божественной Литургии, понимаемой архим. Емилианом как явление Небесного Царства. Это понимание влечет за собой особое внимание к аккуратному следованию чину службы и к богослужебному пению. Разумеется, замечательного хора, которым славится ныне Симонопетра, не было в скромных церквах, где молился старец Иосиф со своими учениками, однако эти последние не в меньшей степени, чем архим. Емилиан, развили искусство византийского пения (особенно это относится к монастырю Ватопед).

В 1970-е гг. подобным образом братства, сформировавшиеся за пределами Святой Горы, влились в афонские обители. Община о. Георгия (Капсаниса) из Аттики пришла в монастырь Св. Григория, о. Христодул с о. Эвбея с 8 монахами обосновался в Кутлумуше, о. Алексий, после ухода о. Емилиана некоторое время занимавший метеорский монастырь Преображения, со своими учениками заселил монастырь Ксенофонт, а в 1979- 1980 гг. пришел черед Дохиара, который стал киновией благодаря трудам о. Григория из Месолонги. После заселения монастырей Ксиропотама, Констамонита, Каракалла и Дионисиата учениками старца Иосифа Исихаста, монастыри Великая Лавра (в 1989 г.), Хиландар, Иверский и Ватопед (в 1990 г.) возвратились к общежительному устроению и испытали новый подъем. Наконец, последний из идиоритмических монастырей, Пантократор, также стал киновией, приняв, по просьбе константинопольского патриархата, общину, которую составили монахи из монастыря Ксенофонт.

Таким образом, между 1972 и 1976 гг. в монастыри Афона пришло около 143 монахов в возрасте менее 30 лет. С 1977-го по 1986 г., с прибытием братств из монастырей, расположенных за пределами Афона, насельниками Святой Горы стало еще 284 монаха. Пика этот процесс достиг между 1987 и 1996 гг., когда в монастыри Афона поступило 790 человек. С тех пор интенсивность притока несколько уменьшилась, однако он стал более постоянным. В целом численность насельников Святой Горы не претерпела особых изменений: сейчас их около 1700 человек, т. е. ненамного больше, чем 50 лет назад. Но теперь преобладают монахи молодого и среднего возраста, чего в те годы, разумеется, не было.

Ради чего молодые люди в 1970-е - 2000-е гг. приходили на Афон? Как пишет иером. Макарий Симонопетрский, как правило, отнюдь не по причине бегства от общества. Они искали отца — человека, способного стать образцом для подражания, являющего пример истинно христианской жизни, учителя и заступника пред Богом. «Нет никаких сомнений, — пишет он, — что на Святой Горе никогда не иссякали богоносные мужи, даже во времена упадка, однако часто у них не было возможности делиться своим опытом. И вдруг, по действию промысла Божия, эти искатели Бога обрели целую череду духовных наставников — вышедших из афонской пустыни или пришедших извне, — которые, благодаря их опыту Богообщения и пастырским дарованиям, смогли восстановить во всей ее глубине традицию молитвы Иисусовой и духовного руководства».

Возрождение монастырской жизни на Афоне в последние десятилетия XX в. ознаменовалось не только возвращением к святоотеческим принципам общежития и окончательным расставанием с обычаем идиоритмии. Вновь стало практиковаться частое причащение (напомним, в общине старца Иосифа Литургия совершалась четыре раза в неделю, соответственно, четыре раза в неделю причащалась и братия): не редкость в монастырях традиции Иосифа Исихаста, а также в Симонопетре и некоторых других, причащение четыре раза в неделю.

Но особенно важным стало введение ежедневного келейного бдения с молитвой Иисусовой, что означало решительное возвращение к исихастской традиции. Если раньше те, кто хотел посвятить себя внутренней молитве, был вынужден искать прибежища в скитах и пустынных келлиях, поскольку службы в храме и послушания не оставляли времени для умной молитвы, то теперь наблюдается противоположное явление: монастыри уже не уделяют сельскохозяйственной деятельности столько внимания и сил, как раньше, ограничиваясь лишь самым необходимым для нормального существования общежития, а следовательно, даже в киновии становится возможным жить внутренней жизнью и практиковать умную молитву.

Келлиоты же, за исключением, разумеется, тех, кто довольствуется скудной пищей и поистине живет, «как птицы небесные» (таких, справедливости ради следует сказать, довольно много), вынуждены тратить немало сил на труд и разного рода попечения, чтобы снабдить свою общину всем необходимым (а иногда и сверх того). По этой причине в последние десятилетия наблюдается определенная тенденция: желающие принять монашество предпочитают общежительные монастыри (56,4% монахов подвизается сейчас именно там). В то же время, все остальные формы монашеской жизни также представлены на Афоне, причем, как отмечает иером. Макарий Симонопетрский, в наши дни трудно найти свободную пустынную келью...