Прп. Аристоклий Афонский
(1838–1918), память 24 августа

     Старец Аристоклий родился на Урале в благочестивой крестьянской семье, предположительно в 1838 году, при крещении был назван Алексеем. Отца Алексей потерял в раннем детстве. В десятилетнем возрасте после тяжёлой болезни у него отнялись ноги. Матушка Алексея, Матрона, долго слёзно молила святителя Николая о предстательстве пред Господом об исцелении сына, в те дни дала обет уйти в монастырь, как только сын войдет в иноческий возраст, и в этой жизни с ним больше не встречаться. В день празднования Церковью святителя Николая, 6/19 декабря произошло чудесное исцеление Алексея.

Когда сыну исполнилось семнадцать лет, Матрона удалилась в монастырь, а Алексей по благословению матери отправился на Святую Гору Афон. При постриге послушнику Алексею было дано имя Аристоклий, в честь Кипрского священномученика пресвитера Аристоклия Саламинского. Более четверти века подвизался иеромонах Аристоклий в русском Свято-Пантелеймоновом монастыре на Святой Горе, а в середине 1880-х годов был направлен в Москву на подворье Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря, расположенное на Большой Полянке. Десять лет он возглавлял подворье и был настоятелем часовни святого великомученика Пантелеймона. Люди тянулись к доброму пастырю, по молитвам которого совершались чудесные исцеления больных. Старец вразумлял, наставлял, молился за своих чад, всей душой желая им спасения. Слухи о прозорливом старце быстро разлетелись по столице. Сотни людей нуждающихся в молитвенной помощи старца ежедневно бывали на подворье афонского монастыря. Многочисленные пожертвования верующих старец отдавал нуждающимся людям: оплачивал обучение детей из неимущих семей, устраивал жизнь многих людей.

Благодаря стараниям старца на Афонском подворье с 1888 года начал издаваться журнал “Душеполезный Собеседник”, который рассказывал о жизни русских монахов на святом острове, знакомил с жизнеописаниями афонских подвижников, с письмами старцев к своим духовным чадам, мудрыми мыслями святых отцов. Благодаря его просветительской деятельности русские монастыри на Афоне стали пополняться новыми молитвенниками за землю Русскую. На щедрые пожертвования россиян восстанавливались пострадавшие от пожаров постройки старинных монастырей, возводились новые храмы в честь почитаемых на Руси святых. Однако в 1894 году после ложного доноса старцу пришлось покинуть Москву и вернуться в родную обитель.

     Только из сообщений “Душеполезного Собеседника” духовные дети старца могли узнать о жизни духовного отца. В выпусках журнала сообщалось, что отца Аристоклия избрали казначеем и духовником монастыря, а в 1909 году имя иеросхимонаха Аристоклия (к тому времени принявшего схиму) стояло первым в списке кандидатов в наместники настоятеля монастыря.

  Пятнадцать лет духовные чада старца посылали письма в Синод и на Афон, в которых умоляли вернуть им любимого пастыря. Наконец собор духовников Свято-Пантелеимонова монастыря вновь назначил старца Аристоклия настоятелем подворье Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря в Москве.
     В семидесятилетнем возрасте старцу предстояло вернуться в Россию. К тому времени он страдал от многочисленных болезней и нуждался в преданном ему помощнике.
     В последние годы своего пребывания в обители он сблизился с послушником Ипатием Ставровым. По просьбе старца Аристоклия послушника Ипатия постригли в монахи с именем Исаия, рукоположили и благословили помогать старцу в Москве. Отец Исаия (будущий знаменитый старец Исаия) стал не только келейником старца, но и секретарем, незаменимым помощником во всех делах подворья.

  После отъезда старца 1894 на Афон приход уменьшился, и казна опустела, не на что было ремонтировать здания.
     По возвращению старца тысячи людей вновь стали приходить в часовню. С 1909 по 1918 на подворье Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря выросли два трехэтажных здания: одно для книг, в другом же разместились монастырские службы и богоугодные заведения, а на третьем этаже в одной из угловых комнат батюшка устроил домовую церковь в честь особо почитаемой и любимой им иконы Божией Матери “Скоропослушницы”.
     Земная жизнь старца закончилась 26 августа / 8 сентября 1918 года, в день Сретения Владимирской иконы Пресвятой Богородицы.
     Отпевали иеросхимонаха Аристоклия три московских владыки: епископ Арсений, епископ Трифон (Туркестанов) и епископ Иоасаф, настоятель Богоявленского монастыря, исполнявший в то время обязанности митрополита Московского.

  Первоначально старец Аристоклий был похоронен в мраморном склепе усыпальницы подворья. Однако после революции все монастырские владения подлежали национализации, а домовые церкви - ликвидации. На подворье начались обыски, аресты, конфискации. В январе 1919 года был арестован настоятель Пантелеимоновой часовни иеромонах Макарий, а в 1921 году - иеромонах Феофан... Поэтому духовные чада старца в 1922 году приняли решение о его перезахоронении. Хоронили тихо, чтобы не привлекать внимания властей. Монахи вынесли гроб с нетленным телом иеросхимонаха Аристоклия из усыпальницы, погрузили на телегу и повезли на Даниловское кладбище. Очевидцы рассказывали, что голуби, которых старец при жизни любил кормить, слетелись со всех сторон и, кружась, образовали в небе живой крест. До самой могилы живой голубиный крест сопровождал старца.

Следует отметить, что незадолго до смерти иеросхимонаха Аристоклия, одна из духовных его дочерей А.П. Солнцева, проживающая в Духовском переулке, рядом с Даниловским кладбищем, пригласила старца в гости. Старец ласково ответил на приглашение: “Чадо мое возлюбленное, скоро, скоро я к тебе приду. Приду навсегда”. Вскоре батюшка умер, так и не побывав у нее в гостях, женщина недоумевала. А через четыре года после смерти старца (в 1922 году) женщина, случайно встретив похоронную процессию недалеко от своего дома, узнав, что хоронят старца Аристоклия, вспомнила о пророчестве духовного отца.
     Из воспоминаний Матушки Варвары (Цветковой): “По молитвам афонского старца Божия Аристоклия в Пантелеймоновой часовне на Никольской совершалось много чудес, исцелений больных и несчастных одержимых. Батюшка принимал на Большой Полянке в Афонском подворье, бесконечных посетителей, жаждавших его духовных советов и руководства. Батюшка всегда утешал нас, молился и говорил, что будет. Однажды, когда и брат, и отец находились на Лубянке, и не было никакой надежды на то, что выйдут они оттуда живыми, и мне было невыносимо тяжело, батюшка вдруг весело сказал:
     - А вы уедете в другие страны, и открыто.
     Я просто оторопела:
     - Да ведь нет никакой возможности!
     - А вам будет.
     Говорил он об этом в 1918 году, незадолго до своей смерти, а случилось все по его слову в 1922 году: брат неожиданно и необъяснимо вышел из тюрьмы с предписанием высылки за границу, через несколько дней отца отпустили без всякой видимой причины, и нас отправили в Германию. Воистину это было для нас чудом. Дорогого батюшки с нами уже не было. Я часто с болью вспоминала, как за 10 дней до его кончины я была у него, и он как-то особенно тепло меня благословил: “Прощай, чадушко, прощай...” Помню, как-то в разговоре о судьбе России после революции, я ему сказала, что надеюсь на Белую Армию, которая тогда образовалась. “Нет, не надейся, - сказал батюшка, - потому что дух не тот”. Спрашивала я его о войне, которая тогда еще не закончилась, а он ответил: “А еще и другая будет... И ты узнаешь о ней в той стране, где будешь тогда... Что оружие немецкое бряцает на границе России”. Так и случилось, в Иерусалиме мы именно эти слова и прочитали. Конечно, по-английски. Батюшка дальше сказал так: “Только ты не радуйся еще. Многие русские подумают, что немцы избавят Россию от большевистской власти, но это не так. Немцы, правда, войдут в Россию и много что сделают, но они уйдут, так как еще не время будет спасения. Это будет потом, потом...” Помню, еще раньше он говорил, что я не доживу до этого времени. А Россия еще будет спасена. Много страданий, много мучений предстоит. Вся Россия сделается тюрьмой, говорил он, и надо будет умолять Господа о прощении. Каяться в грехах, и бояться творить и малейший грех. Надо всеми силами стараться творить добро, хотя бы самое малое: “Ведь и крыло мухи имеет вес, - говорил батюшка, - а у Бога весы точные. И когда малейшее на чаше добра перевесит, тогда и явит Бог милость Свою над Россией”.

Из воспоминаний монахини Евфимии:
     -У мамаши моей очень болела рука уже несколько лет. И каких только лекарств мы ни испробовали, и к каким докторам ни обращались, но боль не унималась. Я говорю раз: “Поедем к старцу, он поможет”.
     Поехали утром. Старец был не совсем здоров и находился в келье. Он с такой любовью принял нас! А сам как-то все улыбался, сидел он не на своем месте, а как бы кого дожидаясь. Благословил нас и стал разговаривать. Взял руку, стал ее тереть. Я сняла с нее кофту, он все продолжал тереть руку, а сам улыбался, точно для нас у него было нечто утешительное, и он не мог от удовольствия не улыбаться. Потом оставил матушкину руку, дал просфорочку, помазал маслом и так, радуясь, отпустил. С тех пор болей не было. Думаю, мой старец и радовался, зная, что за его молитвы Господь исцелил мою мамашу.
     А как батюшка утешал меня своими беседами! Бывало, скажет: “Ах, чадо мое возлюбленное, если бы ты знала, как хочется мне спасти вас! Все бы претерпел ради вас, пусть Господь вас спасет! Только бы вас к Нему привести! Только бы вы спаслись, нет у меня большей заботы, как только привести вас ко Господу, и нет серьезнее дела на земле, как спасение души...” Батюшка всегда радовался, когда видел усердие наше, детей духовных, друг ко другу или к другим. У него была необычайная благодарность за малейшее участие со стороны другого. Удивительно он любил детей. И всегда - всегда его окружали дети, были такие приверженные к нему, что никак не хотели уходить от своего батюшки...
     Бывало, старец идет из кельи двором, а уж народ его ожидает, он всех благословит, затем ему подадут ящик небольшой с кормом для голубей, и батюшка с молитвой им насыплет и благословит. И так каждое утро, а голуби - где только не усядутся, дожидаясь его. Потом старец входил черным ходом, и дети его уже ждали вместе со старшими, с парадного же впускались только взрослые. Сперва он принимал всех с детьми, а потом шел в большую комнату, всю заставленную иконами, наподобие часовни, для общего благословения. Батюшка изнемогал от народа, бывали дни, когда он принимал не одну тысячу человек.
     Старец Исаия был очевидцем воскрешения по молитвам старца Аристоклия мертвой девочки, об этом он сам рассказал после смерти старца Аристоклия старцу Даниилу из Донского монастыря. Однажды к старцу Аристоклию пришла женщина, неся на руках мертвую девочку. Она рассказала, что приехали они из Рязани, так как были наслышаны о чудесах старца. Она везла ему свою больную доченьку в надежде, что батюшка исцелит ее. Но в дороге девочка скончалась. И теперь мать умоляла старца оживить дитя. Она не сомневалась в силе молитвенного предстательства старца пред Господом и с верою ждала от батюшки чуда. И чудо свершилось: по молитвам старца Аристоклия девочка ожила и исцелилась от болезни. Мать прижимала к себе ожившую дочку и не могла найти слов благодарности, а лишь повторяла: “Дай Бог вам здоровья, батюшка, дай Бог вам здоровья!”
     Господи, молитвами старца Аристоклия, спаси нас!