На Святой Горе первый раз

Часть 1

Все нижеизложенное является отрывками дневника, который я вел в течении трехнедельного визита на Святую Гору с моим другом в 1933 году. Православие заинтересовало меня, и я стремился узнать о нем больше. Вера и доброта людей, которых я встретил там, повлияло на укрепление моей веры в дальнейшем, несколько лет спустя.

Июль 10. В довольно большой спешке в Фесалонниках мы вошли на корабль к 6:30, но мы могли бы и не спешить, потому что, как делают все греческие корабли, он не отправлялся еще полчаса. Весь вечер мы наслаждались видом Олимпа на другом берегу залива. Судно под названием "Псарра" было меньше всего похоже на судно. Вход на корабль не закрывался, а груз был уложен таким образом, что судно с трудом двигалось к порту. Стэйси одолжил мне гольфы, которые я надел поверх брюк, чтобы защититься от (кишащих) блох. Мы надели пару лишних рубашек и свитеров, большей частью чтобы защититься от холода, но мы надеялись, что это послужит нам дополнительной защитой от блох. Стэйси подал идею насыпать порошок от блох в нашу одежду и это оказалось действительно эффективным методом. Поздно вечером мы спустились вниз, чтобы согреться.

11 июля. Первое, что увидел, выглянув утром, были очертания Святой Горы Афон. Выглядело это как на старых фотографиях. Вершина была острая, как игла, а вся глыба вырастала прямо из моря. Когда взошло солнце, оно пролило розовый свет на вершину, и постепенно мы начали различать лощины и лесистую местность. То там, то здесь мы видели монастыри, гнездящиеся на склонах или возле берега. Спокойствие было такое, что мы почувствовали, что вступаем в другой мир. Мы достигли Дафни около шести, откуда отчалили на большой весельной лодке. Как только мы пристали к берегу, мы договорились насчет завтрака и затем предоставили наши документы полиции. Полицейские были хорошо настроены и позволили нам оставить нашу поклажу на пропускном пункте. Монах, управлявший магазином, приготовил для нас стол сзади дома в саду.

Это было очень милое местечко (под навесом). Мы неплохо постоловничали чайком, двумя вареными яйцами и хлебом. Сразу после завтрака мы тронулись в Кариес в надежде избежать жары, но обнаружили, что уже было жарко. Какое-то время дорожка шла вдоль берега, а затем начала кружить и повернула вверх к Ксеропотаму. Сама дорожка была шириной около пяти футов и вымощена камнями, иногда плоскими, иногда нет. Весь путь в Кариес был очень приятным. Дорога проходила сквозь оливковые рощи и каштановые леса, и через открытую местность. Почти всю дорогу мы бросали взгляд на величественную белую вершину Афона. Внизу мы все время видели синее море. Мы проходили мимо разных людей - монахов, перемещавшихся пешком или верхом на мулах, и мужчин, которые работали в монастырях.

Когда мы достигли Ксеропотаму, нам было так жарко, что мы подумали, что стоило бы разузнать, как нанять мулов. Во дворе мы обнаружили монаха, который настоял, чтобы мы зашли внутрь и выпили по чашке кофе. Он провел нас наверх, где перед нами открылся один из самых завораживающих видов, который я когда-либо видел. Внизу был сад, по краям которого росли кипарисы, и затем склон круто обрывался вниз в сапфировое море. В некотором отдалении мы могли видеть полуостров Лонгос.Около окна стоял стол и вдоль каждой стены была низкая скамья, покрытая белой тканью.

Все было безупречно чисто. Через несколько минут вошел мальчик с подносом, на котором были два стакана воды, ouzo, две чашки турецкого кофе и два блюдца вишневого варенья. Я не рассчитывал на кофе и ouzo, но и то, и другое было очень вкусным. В это время вошел другой монах, который был архонтарием, или принимающим гостей (гостевой монах). Мы очень приятно провели с ним время. После того, как он узнал, кто мы и откуда, мы начали разговор о Депрессии. Он был весьма (категоричен), объясняя, как сейчас все делается с помощью машин и поэтому нет работы. Когда мы закончили, он настоял на том, чтобы показать нам кое-что во дворе. По пути мы встретили священника из Пиреев, который проводил здесь свой отпуск. Он сказал нам, что когда-то был часовщиком и захотел посмотреть наши часы и определить (узнать), сколько они стоят.

На самой вершине с обеих сторон мы смогли увидеть воду. Вскоре мы разглядели белые дома Кариеса с их красными черепичными крышами - все построенные на склоне холма. За городом мы увидели Сераи [русский скит Св. Андрея Первозванного], который представлял собой впечаляющую группу белых (зданий, строений) с зелеными куполами. В самом Кариесе улицы были узкими, продуваемыми ветром, с магазинами, в которых торговали монахи и мирские люди. Мы узнали, что Хиера Коинотес [Священный Синод] не соберется до четырех, так что мы отправились в Сераи, надеясь быть приглашенными на ланч. Старик у ворот поприветствовал нас, спросив "Говорите ли вы по-английски?", что приободрило нас, пока мы не обнаружили, что это было все, что он знал. Мы выяснили у него, что все спали перед предстоящей Всенощной. Хорошо одетый, щеголеватый попрошайка, которому мы дали две драхмы, сказал нам, что "Самара" - лучший ресторан, хотя хороших вообще-то нет.

В четыре мы пошли в офис Священного Синода. Один из охранников взял наше письмо от Митрополита и предложил нам сесть в холле. Пока мы ждали, он принес нам воду и кофе. На охранниках были плотно сидящие шапочки, белые чулки, греческие туфли, брюки, пояс и жилет с (жгутами). Пока мы ждали, мы видели, как один за другим приходили члены Синода. Каждому прибывшему один из охранников, их было три, подавал кофе. Чтобы получить свой документ, мы прождали час. Он был проштампован печатью в четырех местах и для просушки посыпан песком.

Когда мы снова прибыли в Дафни, мы за 75 драхм наняли лодку, чтобы попасть в Руссико [монастырь святого Пантелиимона]. Прогулка по прохладному воздуху нас освежила. С моря большие белые каменные здания Руссико смотрелись впечатляюще, хотя не столь картинно, как Ксеропотаму. Когла мы вышли на сушу, полицейский проводил нас к архонтарису, отцу Харалампию. Он отпер для нас одну из комнат по длинному коридору в здании, одном из тех, что были когда-то постороены для приема многочисленных паломников из России. Когда мы прибыли, были уже сумерки и было трудно рассмотреть точное расположение зданий. По краям рамп (скатов, уклонов), ведущих ко двору, росли цветущие олеандры, которые перевешивались через балюстрады. Выше на холме мы увидели зеленые купола церквей. Все окружавшее делало это место чарующим, спокойным и благодатным. К тому времени, как был готов наш ужин, колокола зазвонили ко Всенощной празднику Петра и Павла, которая начиналась в девять.

Как только мы закончили ужинать, отец Харалампий одел свой клобук и мантию и повел нас в церковь. Когда мы пересекали двор, мы услыхали звуки песнопений, доносившиеся из окон. Поднимаясь вверх, мы прошли в темноте по меньшей мере пять лестничных пролетов, пока на последнем не достигли церкви. Внутри было так темно, что мы смогли только увидеть, что мы проходим мимо монахов, стоящих на своих стасидиях [отделения, стоящие вдоль стен с подлокотниками и сиденьями, которые можно опускать]. Он провел нас на место, где мы могли видеть (двери на иконостасе) и следить за службой. Хор, по-видимому, был впереди и справа от нас.

Большие колонны в центре церкви мешали его видеть, особенно когда горело лишь несколько свечей, но это было запланировано при постройке. Служба началась в девять, а мы опоздали почти на полчаса. Первой частью была Вечерня со многими хорошими местами, которые опускают в приходских церквях. Мы слушали ектиньи, потом (чтение), которое раздавалось сначала с одной стороны церкви, потом с другой. Службу вели диакон и священник в золотом облачении. Оба они делали все с достоинством и медленно. Пение было глубоким и впечатляющим.

Мы ушли в 11:15, а они только закончили Малый Вход. Некоторые монахи пару раз выходили на балкон, глотнуть свежего воздуха, но служба ни разу не прервалась. Когда мы покинули церковь и пошли вниз по слабо освещенной лестнице, нам приходилось буквально нащупывать дорогу. Когда мы проходили по двору, мы опять слышали песнопения.

12 июля. На следующее утро мы поднялись в семь, отец Харалампий принес нам обычный хлеб и другой - цвета черного чая, который был довольно горьким, но вкусным. Колокола зазвонили к восьмичасовой Литургии. Когда я шел по двору, я увидел монаха, несшего на плечах сематрон [деревянную доску], в который он ударял колотушкой. Сейчас в церкви было светло и я смог увидеть, как она устроена. Снаружи the door proper было два ряда стасидий, а внутри - стасидии вдоль стен и напротив колонн. Этим утром архимандрит (Михаил) был в алтаре в светлом золотом облачении, украшенном орнаментом из красных колец. Ему сослужили семь священников, один архидиакон и два диакона.

На Малом Входе они все вышли и стали лицом друг к другу перед Царскими Вратами. У архидиакона, читавшего Евангелие, был хороший, глубокий голос. Вся служба очень впечатляла. Когда пришло время причащаться, монахи прошли вперед и приложились к иконам. Потом они поклонились во все стороны церкви и друг другу. Меня удивило то, что внешняя сторона соблюдалась так достойно и тщательно, хотя они повторяли эту процеруру много раз. Все они, казалось, возвышались от того, что они делали.
После Литургии они пошли в трапезную. Отец Харалампий взял меня с собой, чтобы посмотреть на монахов и их трапезу. Они сидели на скамьях. В дальнем конце зала был стол и специальное место для игумена.
Наша еда была примерно одинаковой. Обычно мы ели вареные овощи или рисовый суп, большие сардины, рыбу, плавающую в порезанных овощах и постном масле, хлеб и огурец. Один раз у нас была стручковая фасоль. На завтрак мы довольствовались своими орехами и изюмом.

Основные здания в Руссико построены вокруг двора с католиконом [главной церковью] посредине. Служба в католиконе ведется частично на греческом, так как всегда на ней присутствует несколько греческих монахов. Главная русская церковь находится на верхнем этаже, на северной, или верхней, стороне двора. На западной стороне - колокольня и трапезная. С южной стороны расположен вход через портик. За воротами (склон, скат) идет вниз к воде, он ограничен с обеих сторон розовыми олеандрами. Вниз от монастыря (below the monastery proper) - каменное здание для паломников, где мы остановились. В монастыре очень тихо, трудно поверить, что здесь находится около 350 монахов.

После обеда я пошел на вечерню в католикон. Сначала я ничего не видел, поэтому один пожилой человек продвинул меня вперед. Было странно слышать некоторые песнопения в византийском стиле наряду со славянскими. Казалось, это вызывает путаницу даже у монахов. Внутренне убранство католикона, как кафедрального собора, сияло от золота. Иконы в основном были покрыты золотом или серебром.

13 Июля. После сегодняшней Литургии отец Харалампий накормил нас обедом, а потом привел сверху чрезвычайно приятного монаха, который говорил по-французски. Он провел нас по монастырю и ответил на все наши вопросы. До революции здесь в предпасхальную неделю и неделю после Пасхи иногда бывало до тысячи паломников. Сейчас накопления монастыря потрачены и всем монахам приходится много работать для поддержания жизни монастыря. Он сказал, что раньше, когда было больше молодых монахов, имевших сопрано, пение было лучше. Все из них работают, часть в садах, некоторые в офисах, некоторые рубят лес. Слишком старые или слабые по очереди по два часа читают Псалтырь. Мы видели одного пожилого человека, который делал это в маленькой церкви (часовне). В некоторых аспектах монастырь - как дом престарелых, где все заняты и довольны.

Он провел нас в библиотеку, где мы познакомились с библиотекарем, который тоже говорил по-французски. Сказав нам, что большинство книг - религиозного содержания, он пояснил, что для православных монахов это основная специализация и они не уделяют много внимания науке и обучению, как это делают романо-католические монахи. Он показал нам несколько страниц из Евангелия на греческом uncials??? и труд Григория Богослова (Теолога), где были замечательные иллюстрации на всю страницу. Золотая, синяя и красная краски были такими яркими, как будто их нанесли вчера. У него были Hasluck и Байрон, но не было Рэйли (Riley).

Когда я назвал библиотекарю имя Архиепископа Вениамина, он сказал мне, что его секретарь, который с ним уехал в Штаты, был когда-то романо-католическим монахом, который, приехав в Руссико, был так потрясен, что принял Православие. Нам сказали как различать иконы Святителя Николая и Преподобного Сергия. Святой Николай всегда изображается в облачении.
Около шести мы упаковали наши вещи и уехали. Архонтарис показал нам путь, занимавший пятнадцать минут, и попрощался. С ним было трудно общаться, потому что по природе он был неразговорчив и говорил только по-гречески и мало.

http: //www.russian-inok.org/page.php?page=monastery1&dir=monastery&month=0105