Порфирий Кавсокаливит (Баирактарис)
Автобиография
Эвбея (1925-1940)
Их сердца смягчились, они сами хотели поститься, подвизаться и желали познать Христа.
Я даже в мыслях не допускал, что когда-либо вернусь в мир…
Я даже в мыслях не допускал, что когда-либо вернусь в мир, - вспоминал старец Порфирий. - Моя родина была в Кавсокаливии. Я, конечно, просил Бога, чтобы Он дал мне болезнь. И Он дал мне болезнь. Но я говорил:
- «Хорошо, Боже мой, Ты дал мне ее. Но не так же, чтобы высылать меня со Святой Горы…».
Но Он выслал меня.
Я уехал по болезни. То есть Господь выгнал меня. Бог услышал меня, но сделал не так, как я хотел. Он дал мне то, чего я просил, но и то, чего я не хотел. Потому что из-за болезни я уехал со Святой Горы. И таким образом после стольких лет вернулся в свой дом!..
На корабле время тянулось бесконечно. Все для меня было странным: дети, женщины, которых я не видел годами.
В свою деревню я поехал через Халкиду. Проехал через Аливери, добрался до Святого Иоанна, своей деревни. Сначала пошел в сады. Встретил своего зятя, Николая, отца Елены. Я спрашиваю его:
— Кто здесь есть еще?
— Э, — говорит он, — вот там недалеко — Леонид БаирактарИС (это был отец мой), — а там другие. — Он назвал их имена.
С гулко бьющимся сердцем пошел я встречать своего отца. Я много лет не видел его. Как я уже сказал, он годами работал в Америке. Увидев его, я сразу его
узнал. А ему куда было меня узнать! Монах, длинные волосы и очень длинная борода. Я стеснялся этого и спрятал все в подрясник. Из-за болезни остались только кожа да кости!
Я поздоровался с ним. Он спрашивает:
— Ты кто? И откуда?
— Монах, — отвечаю. — Есть у тебя семья, дети? Сколько у тебя детей?
— Было четверо, но один мой сын пропал много лет назад. Мы его потеряли. Он работал в Пирее и пропал.
— В Пирее? Как его звали?
— Евангел.
— Евангел? Он был моим другом.
— Скажи, ты знаешь, где он?
— К сожалению, он умер...
— Как, умер?
Сердце отца моего не выдержало. Он начал плакать. Тогда не выдержал и я. Я бы растаял, даже если бы был железным. Стал плакать и я. Сердце мое сильно билось. Я больше не мог видеть, как разрывается сердце моего отца, и я открылся ему:
— Это я, отец! Евангел.
Что тут произошло! Радость и слезы смешались. Мы обнялись и, растроганные, пошли домой, чтобы найти мою мать. Но мать у меня была суровой. Увидев меня, она стала сильно на меня ругаться. Она считала большим оскорблением для себя, что ее сын стал монахом.
|