Подробнее о книге
В 1852 году святитель Филарет митрополит Московский прочитал рукопись этой в будущем знаменитой книги Сказание о странствиии на Афон, после чего всячески содействовал ее изданию. В переписке с наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандритом Антонием (Медведевым) владыка Филарет, одобрительно отзываясь о Сказании, обсуждает вопросы цензуры и редакции книги, из чего видно насколько живое участие принимал он, в продвижении этого дела.
Сказание о странствиии... прочла вся серьезно читающая Россия», - писал в то время А. А. Григорьев. Уникальность книги была в том, что Сказания, как литературное произведение приняли даже многие враждебно настроенные против Церкви критики.
М. Е. Салтыков-Щедрин, признавая свое неприятие взглядов православного монаха, отмечал «громадность подъятого автором подвига, а И. С. Тургенев охарактеризовал автора Сказание о странствиии на Афон: «Великий русский художник и русская душа..."
А. В. Дружинин писал о книге, как о «великой поэтической фантасмагории, переданной оригинальнейшим художником на оригинальном языке... Мы не видели еще такого высокого таланта со времен Гоголя», - писал он и отмечал, что во втором томе «Мертвых душ следовало бы вывести как положительный пример именно таких героев, какие описаны в книге инока Парфения.
Таким образом, Сказание о странствии как нельзя лучше послужило делу проповеди истинно евангельской жизни и явилось для потерявшей Бога творческой интеллигенции того времени свидетельством наличия этой жизни в Церкви Христовой.
Книга отца Парфения оказала сильное влияние и на творчество Ф. М. Достоевского. Познакомившись с ней, по-видимому еще в ссылке, он неоднократно использовал образы и мотивы из нее в своих произведениях, заимствовал словесные выражения. Даже образ самого автора писатель собирался вывести в «Житии великого грешника. Взяв «Сказание» за границу в 1867 году, Достоевский хранил его всю оставшуюся жизнь. Последний раз упоминание об этой книге в его дневнике сделано за полгода до смерти писателя.
Церковной же общественностью, в особенности русским монашеством, книга инока Парфения была принята с большой радостью и с благодарностью к ее автору и издателям.
Вся дальнейшая жизнь отца Парфения была тесно связана со святителем Филаретом. Первое заочное их знакомство произошло еще в 1851 году, когда отец Парфений написал московскому митрополиту свое первое письмо с просьбой получить благословение и одобрение церковных властей на новое назначение.
Дело в том, что в Бухарин и Кульдже, на окраине Китая, проживало в то время более двухсот русских семей - потомки пленных, сохранивших христианскую веру. Они имели церковные книги, но не имели ни храма, ни священника и не
были крещены. Обо всем этом отец Парфений сообщил митрополиту Филарету и высказал свое желание посвятить оставшиеся дни жизни делу миссионерства. Владыка положительно и живо откликнулся на это доброе намерение, но к сожалению их обоих, путешествию не суждено было осуществиться.
Как нельзя лучше личность схиигумена Парфения характеризуют слова Архиепископа Никона (Роткдественското), который не имеет даже богословского образования, благочестивые руки которого неожиданно для него самого оказались по локоть обагрены кровью афонских монахов:
«Отец Парфений был цельный русский человек: прямодушный, неспособный к тем сделкам с совестью, каким нередко прибегает рационалист-европеец в вопросах веры и христианской нравственности. Он вырос вне всяких европейских влияний, не учился ни в каких школах, и всем своим духовным настроением и литературным развитием обязан не школе, не науке, а той церковности воспитания, которая составляет отличительную черту истинно русского человека...
